И смотрю на гостя кучерявого, прикидываю, где его лучше расстреливать, у какой стенки. И мысли свои игрой лица подкрепляю. На гениталии его посмотрел, типа хочу первым выстрелом яйца отстрелить. Есть на свете чтение мыслей на расстоянии. Сразу его пот прошиб, гонор слетел и даже его сапоги, будто пылью припорошило.

— Будешь еще здесь права качать? — спрашиваю ласково. — Так лучше не надо. Изя или Яша, как там тебя мама назвала? Не надо, Изя. Здесь все люди нервные, прямо с фронта, все может закончиться совсем не смешно. А теперь иди обратно, и через десять минут возвращайся с точными адресами, где нам дадут продукты, где помоют, и где мы будем спать. И пусть все это будет близко. Ведь мы устали, подвиги совершая.

— Вот о подвигах! — почувствовал он твердую почву под ногами. — Скромнее надо быть в своих фантазиях! Роту они на дороге расстреляли! Генерала убили! Склады уничтожили! Да я вас…

Договорить я ему не дал. Наших прикомандированных артиллеристов пальцем поманил, они, за разговором следя, к нам три рюкзака поднесли. Лень мне было с узлами возиться, перерезал веревку ножом. И высыпал ему под ноги удостоверения немецкие и ордена с медалями.

Брюнет заткнулся. Второй вещмешок ему просто рядом положили, а с третьим стали возиться.

— Вот, — сказал один из наших блатных, тоже вор авторитетный, второй у них в компании по значимости, — голова генерала, в фуражке и с моноклем. Иди, покажи старшим, пусть порадуются. А это его полевая сумка, генеральские документы и ордена.

И сунули ему отрезанную и слегка подкопченную голову в руки. И похлопали его по плечам, и, веселясь, пнули в жопу.

— Иди, и налаживай наш быт. И никогда не сомневайся в наших словах. Наряду документы собрать, передать в разведотдел для анализа и использования в работе. Выполнять, — говорю. — Отряд, отбой, накладка вышла. Отдыхаем.

Снегирев распрямил спину, плечи развернул.

— Вот таким ты мне больше нравишься. Мы их тут всех похороним, и скажем, что так и было. Главное — покойников правильно обозвать, и тогда все будет хорошо.

Минут через пять вылетел из штаба человечек из канцелярии, принес нам прикрепительные документы к столовой Кировского района, талоны в санпропускник и направление на заселения. В любое пригодное здание по согласованию с инструктором горкома Свиридовым. Согласуем.

— Тут школа недалеко, займем спортзал и пару классов. Вода есть, свет тоже, пару печек добудем — и заживем счастливо, — предлагаю.

И никто со мной спорить не стал, глядя на мои лиловые от страстных поцелуев губы. Эх, девчонки…

Во избежание морального разложения отряда и почивания на лаврах, Снегирев сразу всех построил согласно устава гарнизонной службы. Караул, дежурное отделение, хозвзвод — все были при деле, и рук на все не хватало.

Утро началось еще лучше. Привезли форму, полевую и парадную, шинели и полушубки, сапоги и валенки. И документы. Посмотрел я на свои — капитан НКВД Синицын Олег Алексеевич, заместитель командира заградительного отряда номер двадцать шесть по разведке. Можно и по городу пройтись, не опасаясь патрулей.

Михеев помог мне форму подогнать. Непривычная мотня на пуговицах, высокий подшитый воротничок, петлицы с золотыми эмблемами — все было необычно и неудобно. А уж портянки в хромовых сапогах… Только кроссовки свое уже все равно отходили. Надо было привыкать к новой обуви.

Всех артиллеристов Снегирев тоже записал в списочный состав отряда. Они стали моими подчиненными — отделением разведки. Командиру присвоили звание капитана, Михееву дали младшего лейтенанта и назначили командиром третьего взвода. На первый и второй встали Морозов с приятелем.

— Вечером гуляем всем отрядом, — залез я в мешок и вытащил последние деньги.