|
Соловейка удивленно вскинула бровь, пытаясь сообразить, что именно имеет в виду князь. Только вот никаких особых разъяснений не последовало, тем более что все стало ясно и без них. Берендей откашлялся, набрал в легкие побольше воздуха и… — Вы чего творите?! Совсем ох…ли? Мать вашу так растак! Пожалуй, можно оставить за скобками те нецензурные слова, что вырвались наружу у верховного правителя земли Киевской. Кто-то, особенно занудный, может возразить, что такие крупные государственные деятели не пользуются ненормативной лексикой, что, мол, воспитание не позволяет и прочее. Так вот с полной ответственностью хочу заметить — пользуются, и еще как! Они что, не люди, что ли? Люди, просто публичные, вот и приходится им сдерживаться на публике. Сейчас посторонних слушателей поблизости не было, так что Берендей дал выход накопившимся эмоциям. — Не, ну вы видели таких прохиндеев? — взвился Изя, обращаясь исключительно к коллегам. — Он таки нас задним местом на кол собрался сажать, а теперь еще нехорошими словами костерит. А, между прочим, среди нас женщины и дети! Мотя с Любавой хотели было что-то возразить, но черт решительно пресек эту попытку. — И ладно бы повесить приказал или, скажем, головы отрубить, это еще куда ни шло! — продолжил бушевать рогатый, по-прежнему игнорируя князя. Все это говорилось о нем, но не ему. Такая ситуация, несомненно, напрягала Берендея, но переломить ее ему пока не удавалось. — Так нет, задумал из нас эскимо на палочке сделать. Тоже мне, любитель мороженого! — Так чего не ляпнешь, не разобравшись? — попытался пойти в наступление князь. — Агриппина чуть не сгорела, а вас и след простыл. Вот я и переусердствовал слегка. — Слегка?! — Изя перешел на крик, наконец обращаясь непосредственно к оппоненту. — И это он называет «слегка»? — Ну сгоряча… — попытался сменить формулировку Берендей. — Сгоряча?! — на этот раз возмущенной оказалась Соловейка. — Ты подбирал бы слова, ваше благородие, — угрюмо заметил Солнцевский, — а то я за своих ребят не отвечаю. У них день был тяжелый, чуть мягким местом на острую деревяшку не посадили, так что могут сорваться. Берендей тихо застонал и сделал несколько глубоких вдохов. Вроде полегчало. — Так я думал, вы оправдаетесь в два счета, а я сразу — раз, и помилую… Ответом послужило дружное осуждающее молчание. Изя опять воздел глаза к небу и демонстративно стал изучать облака, Соловейка носком сапога старательно пыталась вырыть небольшую ямку в снегу, а Илюха гладил своею любимца, в упор глядя на свое непосредственное начальство. Начальство занервничало еще больше. — Так я ж бумагу вам дал, с особыми полномочиями и неприкосновенностью. Могли бы на нее сослаться… Коллеги продолжали заниматься своими незатейливыми делами. — У меня земля под ногами горит, вражина под боком затаилась, нервы ни к черту… Изя недовольно поморщился, он вообще не любил, когда его рогатое племя поминают всуе. Берендей продолжал сетовать на свою нелегкую долю, однако публика вскоре начала откровенно скучать. Наконец докладчик осознал, что его слова уходят в пустоту, и с отчаянием в голосе закончил свое выступление: — Простите меня, что ли… — Уф, наконец-то, — облегченно выдал Изя. — Я уж думал, околеем на этом эшафоте. — Холодно, чай, не май месяц… — поддакнула озябшая Соловейка, — а мы в летней форме одежды. |
