Когда Шакал Ветров и Квинт пожали руку городского гнома и отправились в путь, было уже темно и свет уличных фонарей наполнял широкую Центральную Авеню, ведущую в центр Санктафракса. Волны золотого света заливали красные, чёрные и белые плиты под их ногами. И из окон приземистых домиков и высоких, раскачивающихся на ветру башен струился особенный свет.

— Нам сюда. — Квинт перевёл отца по кованому мосту на правый берег.

Они миновали высокий пышный дворец с продолговатыми витражами, сквозь которые лился медовый Свет. В воздухе запахло плесенью. Что-то шуршало и скрипело в темноте. Квинт резко свернул влево, и они оказались на узкой неосвещённой аллее. Шакал Ветров споткнулся на неровной мостовой.

— Ого! Помедленнее, парень, — проворчал он, хватая сына за руку. — Ты, я гляжу, прямо настоящий академик Санктафракса. Знаешь город, как свои пять пальцев, и не сбиваешься с пути даже ночью.

Квинт кивнул и ощутил прилив гордости.

Отец был прав. Запахи, звуки и тени Санктафракса помогали ему найти дорогу даже в темноте. Он кожей чувствовал свой воздушный город, жил с ним на одной волне.

— Почти пришли, — подбодрил он отца.

И, правда, уже через минуту они стояли на широкой, забитой людьми площади, где возвышался залитый огнями великолепный дворец, принадлежавший Школе Света и Тьмы.

Тонкие воздушные колонны и летящие фронтоны создавали ощущение, что здание парит в воздухе. Иллюзию эту поддерживали бегущие по фасаду лепные волны. Этаж взмывал над этажом, чередуя освещённые мысы с тёмными нишами, которые, казалось, колыхались в пляшущем лунном свете. Школа Света и Тьмы создавалась на гармонии контрастов. К наружным стенам были прикреплены фонарики, одновременно освещающие фасад и отбрасывающие причудливые тени, а покрытые глазурью окна то позволяли заглянуть в богатые залы дворца, то зеркально отражали прилегающий к школе пейзаж.

Шакал Ветров и Квинт приблизились к главному входу, возле которого шумела толпа. Отталкивая друг друга локтями и визгливо крича, академики ломились в парадные двери. Перед ними с копьями наперевес плотной шеренгой стоял отряд плоскоголовых гоблинов.

Оглядевшись, Квинт понял, что перед дворцом собрались представители всех школ и академий. Облакологи, аналитики дождя и тумана, ветроведы, воздухоловы — все, как один, требовали аудиенции с Высочайшими Академиками. Размахивая петициями, профессора ломились в Школу Света и Тьмы, норовя попасть на приём вперёд своих соперников.

— Это по поводу бурана! — вопил профессор из Института Снега и Льда. — Мне нужно увидеть Высочайших Академиков немедленно!

— А я, — визжал профессор из Школы Благоуханий, — я настаиваю на том, что должен сию минуту сообщить многоуважаемым Высочайшим Академикам об ароматах, плывущих с севера.

Квинт и Шакал Ветров увидели, как вперёд выступил рослый плоскоголовый гоблин, с ног до головы покрытый татуировками. Золотые кольца, украшавшие всё его тело, поблёскивали в свете фонарей.

— Академики Санктафракса, — рявкнул он, сжимая рукоятку меча. — Все аудиенции назначены на завтра, после официального провозглашения имени преемника покойного Линиуса Паллитакса.

— Но мы знаем, кто преемник! — вскинулся профессор из Института Снега и Льда. — Точнее, преемники. И я должен увидеть их немедленно, капитан Сигборд, иначе.

— Иначе что, Пальвиус Квале? — ухмыльнулся во весь рот Сигборд, хватая профессора за белый капюшон.

— Вы… вы… не посмеете, — задрожал Пальвиус Квале, с опаской косясь на острый меч плоскоголового гоблина.

— А ты проверь, — прорычал капитан. Позади него разъярённый отряд угрожающе застучал щитами.