– Это не то животное, которого следует опасаться. По крайней мере, вам, – Валентин Придд в мундире теньента вышел из-за проклятой вазы и поправил орденскую ленту на груди.

Моро резко обернулся, вбирая ноздрями чужой запах, и вдруг предательски ткнулся мордой в затянутое черным сукном плечо. Придд улыбался, положив на холку скакуна холеную руку. Он стал старше и веселей. Если б не улыбка, Ричард еще мог бы простить.

Юноша сам не понял, в кого целится – в мориска или в Спрута. Сухо щелкнул курок. И все.

– Осечка, – в лунном свете глаза Валентина отливали лиловым, как и глаза Моро, – но следующая глупость у вас может и получиться.

– Моей следующей глупостью будете вы, – отрезал Ричард, – света здесь довольно. В позицию!

– Молодой человек, – бросил Придд, – это место опасно, по крайней мере для вас.

– Прошлый раз оно оказалось опасным для вас.

– Прекратите, – поморщился Валентин, – и уходите, пока не поздно. Нам делить нечего.

– Трус!

– Сильно сказано, юноша, – рука в черной перчатке перехватила уздечку Моро, холодно блеснули сапфиры. – Благодарю за помощь, граф. Ричард, отправляйтесь домой.

– Я не уйду! – отрезал юноша, понимая, что он один против Валентина, сбежавшего Ворона и мориска. Робер предал сюзерена, как и Придд, но Алва не должен добраться до армии, иначе конец всему: Альдо, Талигойе, любви....

– Вам же хуже, – заметил Ворон, он был таким, как всегда: сильным, уверенным и насмешливым.

Ричард, сам не понимая, что делает, вновь нажал на курок. На этот раз подвел не пистолет, а рука: пуля врезалась в вазу, Ворон пожал плечами и, не глядя на бывшего оруженосца, вскочил на коня. Придд ухватился за руку маршала и пристроился за его спиной. Моро издевательски заржал, взмахнул роскошным хвостом и тронулся неспешной рысью.

– В седло, Окделл! Мы их догоним!

Вылетевший из ночи всадник осадил скакуна рядом с Ричардом, под уздцы он держал Сону. Дик отшвырнул разряженный пистолет и вцепился в поводья.

– Скорей! – Ричард послушно пришпорил мориску, та рванула с места в карьер. Миг – и залитая луной площадка с лужей высохшей крови осталась позади. Ричард оглянулся, его спутник – Симон Люра – засмеялся и поправил алую перевязь. Сона вскинулась на дыбы, замолотила в воздухе копытами, одно из них было белым. Люра выругался, что-то рухнуло в жухлые листья, безголовый, однорукий обрубок поудобней перехватил поводья, остро запахло кровью...

2

– Монсеньор, что с вами? Монсеньор, проснитесь!

Какой отвратительный запах! Леворукий бы побрал лекаря с его настойками. Ричард с усилием приподнялся на локтях.

– Что случилось, Джереми? Который час?

– Три четверти двенадцатого. Позволю заметить, у Монсеньора сильный жар. Я разбужу лекаря.

– Разбуди!

Это был бред, самый обычный бред. Хорошо, что он видел всего-навсего Люра, могло быть и хуже. Ричард сел в постели, глядя прямо перед собой. Все-таки правильно он заменил кабаньи головы на портреты.

– Сударь! Ну зачем же вы сели? – вкатившийся в комнату врач был полусонным, но исполненным укоризны. – Вам надо лежать, иначе может начаться заражение.

– Я лежу, – буркнул Ричард. Спорить с лекарем не хотелось, валяться с лихорадкой тем более. Если Придд явится ко двору раньше, могут подумать, что победитель – он.

– Сейчас я приготовлю успокоительное питье, – заверил мэтр Хелльбах, – и вы уснете.