– Он слишком маленький, – спросонья заявила тогда она.

– Не беда, тебя он в компанию не приглашал, а мне бы подошел и таким, какой есть.

– Ладно, – зевнув, легко соглашалась Тая почти в три часа ночи, – я не возражаю.

Мы с ней любили друг друга иррациональной любовью. У нас было много несовпадений во взглядах на профессию и на жизнь, но по взрослому мы никогда не спорили, это было залогом сохранения наших уникальных отношений, мы обе понимали это, хотя и никогда не произносили ничего подобного вслух.

То, что Тая заявила о чем то, что хуже пожара, меня не слишком удивило: никогда не знаешь, что в данный момент могло так всколыхнуть ее впечатлительную натуру. Я ждала ее без всякого плохого предчувствия. Оказалось, напрасно.

Тайка ввалилась ко мне минут через сорок в крайней степени возбуждения – признак того, что она принесла какие то новости. Однако по напряженному выражению ее лица, по тому, как старательно она отводила взгляд, мне стало понятно, что эти новости не из разряда радостных. Лицо у нее было довольно помятое. Сперва я подумала, что моя подруга этой ночью попала в какую то переделку, но не стала задавать никаких вопросов – сейчас сама расскажет, иначе зачем приперлась в такую рань?

Тая не спешила, вернее, никак не могла начать. Полезла было в холодильник, но я обратила ее внимание, что бутерброды уже на столе, она окинула их невидящим взглядом и достала из пакета свежие круассаны, которые захватила где то по дороге. В холодильнике ее интересовало другое: нет ли у меня случайно сливок?

– Ладно, – наконец изрекла она, – все равно когда то придется рассказать. Что то мне не по себе.

– Похмелье? – кратко осведомилась я.

– Совсем чуть чуть, – ответила Тая, – а так просто почти всю ночь не спала. Ладно, ты все равно узнаешь, пусть лучше от меня…

– Да что случилось то? – наконец не выдержала я.

– Вчерашний праздник у твоего отца закончился полной катастрофой, – выпалила она.

– Я надеюсь, все хотя бы живы?

– Живы то, может, и живы… – уклончиво промямлила Тая, – но там полный ужас.

– Ты всегда умела толково и доходчиво ввести в курс дела, – съехидничала я.

– Я расскажу. Толково и доходчиво. Все, что знаю.

– Ты что, была у отца? Почему мне не сказала?

– Ты с ума сошла! Я бы сказала! – возмутилась Тайка. – Разве я от тебя когда то что то скрывала?

– Откуда же ты знаешь, что там было? Время то еще раннее, – я выразительно взглянула на часы.

– Мир не без добрых людей, я еще ночью все знала, звонить не хотела.

– Это трогательно.

Тая была права. Юридический мир только кажется таким обширным. На деле же он, несмотря на многолюдность, тесен до крайности, все в нем связаны какими то узами, все кем то кому то приходятся: учителями или учениками, однокурсниками, бывшими сослуживцами, сегодняшними коллегами, женами мужьями, близкими или дальними родственниками, бывшими или нынешними любовниками любовницами, друзьями, деловыми партнерами, собутыльниками или просто приятелями.

– На самом деле там все совсем не смешно, – начала Тая.

Неофициальное празднование своего торжества мой отец, Михал Михалыч Кондрашов, решил устроить дома. Без лишних гостей, только ближним кругом, без пыли в глаза, помпы и роскоши, которая никак не монтируется со статусом председателя районного суда. Михал Михалыч, к своему счастью, обладал редким для нынешних ответственных государственных деятелей чувством меры. У него имелся хороший дом, тщательно ухоженный и отделанный с большим вкусом. Достаточно просторный и элегантный, чтобы в него не стыдно было приглашать гостей человеку его положения, и вместе с тем не похожий на визитную карточку судьи, у которого сразу же хочется спросить прейскурант на его услуги.