|
Багдад делился на несколько частей — зеленая зона, то есть правительственный квартал, огороженный отдельно стеной в несколько метров, богатые районы, где были виллы богачей с частной охраной, деловой квартал и прочие районы. Каждый человек, хоть немного разбогатевший, нанимал охрану только из иностранцев — местным не доверяли, местные могли предать. Остальные жили в страхе. Когда-то Багдад был одним из самых зеленых городов на Востоке — теперь всю зелень вырубили, потому что нужны были чистые сектора обстрела, за деревьями легко мог укрыться снайпер или гранатометчик. Все это — какофония крякалок, с которыми пробирались по улицам многочисленные бронированные лимузины с охраной, голые улицы, статик-гарды, постоянно оглядывающиеся по сторонам, наглые таксисты… а за крепостными стенами столицы, отгородившейся от всей остальной страны, — нищета и убожество, калеки, голод, баасизм, агрессивный шиизм, банды, негласно контролирующие города, зеленка и болота, в которых черт-те что творилось. В Израиле тоже было неспокойно, перед каждым магазином стоял вооруженный охранник — но того ощущения осажденной, медленно проигрывающей войну своему же народу крепости что в Тель-Авиве, что в Иерусалиме никак не ощущалось.
В Мосуле, где они пробыли только несколько часов, их автомобили, турецкие «Мерседесы» и «Татры Навистар»[12] подогнали прямо в аэропорт — как ни странно, дышалось легче. Не было ощущения того гибельного раскола страны, гибельного ее распада, которое буквально в воздухе витало. Это был город, столица маленькой, но пытающейся стать нормальной страны, которая живет пусть тяжело, но уверенно смотрит в будущее. Здесь было легче дышать. Лагерь они разбили собственными руками — палатки, малозаметные проволочные заграждения, которые могут тормознуть нападающих. По ночам, чтобы не привлекать внимания, копали укрепления, землю разбрасывали в округе. Выравнивали площадку, пригодную для посадки нескольких вертолетов, проходили ее не раз, чтобы убрать с нее все лишнее, даже мелкий камешек был недопустим… Работа была тяжелой — в отрыве от цивилизации, без Интернета и телефона, без отпусков в город, но им, поселенцам, это было довольно-таки привычно. Поселения ведь — это не халявное жилье, какое ты получаешь от правительства, это каждодневная тяжелая работа на каменистой, скудной земле, изо дня в день одно и то же под палящим солнцем — и под обстрелами, одна рука на рычагах трактора, другая на рукояти «узи». Поселенцы — особые люди, не рассчитывающие на быструю отдачу от труда. Вот и они не рассчитывали. Каждодневным трудом окультуривали тот кусок земли, на который их забросила судьба, приспосабливали его для своих целей. И что-то там даже и бурили. То, что они делали, сильно напоминало первые кибуцы, жизнь кибуцников, тяжелую жизнь — но именно из кибуцев выросло их государство. Первыми появились бензовозы. Израильтяне действовали на первом этапе совершенно легальными методами — топливо для заправки они закупили на смонтированном в Курдистане и только давшем первую товарную продукцию нефтеперегонном заводе, перед этим проведя экспертизу, — такое же топливо поставлялось для иракских ВВС и вертолетов частных охранных и военных компаний, действующих в Ираке. Старые добрые «Сикорские», рассчитанные на тяжелую эксплуатацию в море, во время боевых действий были довольно неприхотливы к качеству топлива — и то, что предлагал Курдистан, израильтян вполне устроило. Арендовав несколько больших бензовозов, израильтяне купили топлива с солидным запасом и на этих бензовозах тронулись по направлению к точке дозаправки. До часа «Ч» оставалось чуть больше шести часов…
Израиль, южнее ХайфыАэродром«Саарет Маткаль»
Никто не знал, для чего их собрали здесь. |
