Нэтч оплачет умершего младенца, а потом захочет родить другого, и его тоже унесет смерть.

И я вдруг понял, что хочу произвести такую замену.

И понял, что стоит за этим открытием.

"Это только начало", – сказал мне Скрипичник, умирая. Он не сожалел о своем уходе, он встретил смерть, источая самодовольство, от которого меня пробрал холод. Давным‑давно он поклялся, что не повторит ошибки, которую допустил с Пигмалионом. Он лишил меня возможности принять могущество Темного Властелина без его одобрения.

Теперь я знал, почему он не противился смерти и почему мне удалось помешать Императрице сбежать из этого измерения. Я не был ни синтезатором, ни конструктором. Этот мир потерял Темного Властелина, который определил его законы и свойства. Гибель Пигмалиона придала его протоизмерению тот же аспект, которым наградил меня Скрипичник.

Смерть.

Скрипичник решил не допустить, чтобы его провели и предали еще раз. Он сформировал из меня безжалостного охотника, неотступно преследующего врагов своего господина, но не ограничился этим. Он сделал из меня бомбу замедленного действия. Он дал мне аспект, который заставлял меня жаждать смерти других. Меня влекло желание нести смерть; я черпал из нее свою силу. А так как смерть неизбежно приходит ко всем тварям, любое живое существо рано или поздно станет пищей, укрепляющей мое могущество.

Теперь, когда я принял власть Темного Властелина и вкусил смерти, ход моих действий предопределен. Мое дело – нести смерть и наслаждаться ею. Я уничтожу всех врагов Скрипичника, потому что смерть сильных мира сего будет для меня гораздо слаще и принесет мне гораздо больше могущества, чем смерть обычного существа.

Но, когда других Темных Властелинов не останется, я не смогу остановиться. Я буду кочевать из измерения в измерение, оставляя после себя пустые, лишенные жизни миры.

И это будет продолжаться до тех пор, пока не останется ничего, что можно было бы убить, и тогда я пожру самого себя. Скрипичник, мой создатель и повелитель, в конечном счете одержит победу над всеми, и даже надо мной, человеком, убившим его.

Ничего не сделав Нэтч, я вернулся в собственное тело, и тут же в мое сознание просочилась мысль, подслушанная у Кроули. Если Койот может читать мои мысли…

– Не могу, Кроули, не могу, – солгал я, поворачиваясь лицом к нему и к пуле, выпущенной из пистолета, который я ему дал.

Книга 4

Защитная реакция

Глава 33

Джитт Рэйвел открыла глаза, когда Кроули отпустил ее руку, и обнаружила, что стоит в глубоком ущелье на красной планете. Над ней возвышались огромные красные каменные стены, упирающиеся в черную реку ночного неба, усеянного точечками звезд. Она не чувствовала ни тепла, ни холода, но место показалось ей таким же безводным, как аризонская пустыня в разгар лета.

Джитт привели сюда последней, но остальные держались в отдалении. Мики, высокий и сильный, как всегда, качал на руках толстощекого черноволосого малыша. Старик‑индеец, прадедушка мальчика, шевелил губами, как будто что‑то тихо бормотал ребенку. В нескольких шагах от них стоял Риухито, внимательно наблюдая за Мики, и маленький сухенький старичок в оранжевом одеянии тибетского монаха. Хотя Джитт видела их и знала, что они видят ее, но они казались ей невероятно далекими, словно находились совсем в другом измерении.

– Я подумал, может быть, вы захотите повидать их напоследок, – сказал Кроули. – И увидеть вот это.

Человек‑тень шагнул в сторону, и Джитт увидела глубокие буквы, вырезанные на красной скале.

– "Тихо Кейн", – прочитала она вслух.