— Криггс, радость моя, — давил лыбу страшный как моя жизнь громила, продолжая мной трясти, — Тот самый!

— Ооо… — округлила девушка глаза, разглядывая меня как курицу на прилавке, — Неужели?

— Ужели! — бодро рявкнул кид, вновь поворачивая рожу в сторону предполагаемых собеседников, — Суматоха! Где ты там, иметь твою нервную маму!!!

— В отличие от некоторых, я с мальчиками не умею прыгать как ашурвийский ламмут! — раздалось среди ящиков, откуда слышался шум приближающейся толпы, — Сейчас будем!

Я лихорадочно задергался, но тут же обвис, видя предупреждающий оскал Айвана, у которого при этом мимическом действе выпала пара пуль, сидевших ранее в скуле. Выдергивать пистолет или старрх мне сразу перехотелось. Вот попал так попал. Выходит, покойный Жесткий расколол Хориона от затылка до задницы, сдав мои особенности кидам. Что теперь делать? Даже если освобожусь каким-либо чудом, эти два чудовища будут меня преследовать, а в своих силах удрать — без денег, связей, защиты… я очень сильно сомневаюсь.

Задница!

«Боевой режим»!

Нет ответа. Совсем задница. Не могу использовать даже свой козырь, телу, инстинктам и чертовой системе, пересаженной мной от савэджа, совершенно непонятно, что вокруг может вызывать смертельную опасность. Да, орк держит меня за голову, но все предпосылки к тому, что он не собирается мне вредить сейчас!

Каллисто захромала вперед, навстречу приближающимся голосам Суматохи и матросов. Перед собой она буквально несла Хориона, держа пацана за шкирку. Тот вновь издавал жалобные звуки, махал руками, но рыжеволосой определенно было чхать с высокой колокольни.

— Так, что тут у нас? — весело прогундела незабвенная швабра, выруливая из-за кучи ящиков и весело блестя глазами. Казалось, её совершенно не волновал уполовиненный состав команды и чрезвычайно мрачные рожи выживших, поглядывающих на всклокоченную начальницу сзади как на врага народа.

— Вот парень твой, — кашлянув, хрипло проговорила Каллисто, стоя перед нами с Айваном и вертя Хорионом перед собой, — Ты забираешь свое, мы свое. Расходимся и забываем друг о друге.

— Эй, мы же договаривались о другом! — надула губы Суматоха, бросив на мальчишку лишь один взгляд.

— Мы будем слишком заняты, — прорычал орк, дергая меня вверх, — Сделки не будет. Бери пацана.

— Я его возьму… — протянула стоящая в десятке метров от нас психованная девка, переводя взгляд на меня, — Но почему…

— Не твое дело! — рявкнул зеленый попаданец.

…и начал хрипеть, судорожно хватая воздух и тряся мной. Не один, все, включая и меня, неожиданно почувствовали, что не можем дышать и двигаться, как будто воздух в одну секунду стал вязким, как очень густое желе. Киды, матросы, Хорион, я… все шипели, едва шевеля пальцами и дергая руками.

Но не Аврора Аддамс. Её широко раскрытые черные глаза, из которых пропала даже та мельчайшая искра разума, что заходила попить чаю раз в год, были направлены только на меня. Кожа девушки, и так бледная до опупения, в мгновение ока потеряла даже намек на цвет, став почти прозрачной. На лбу безумной тощей заразы вздулись толстые вены, а уголки губ пошли в разные стороны, раскрывая рот в безумной, совершенно безрадостной и невероятно широкой улыбке.

— Ты… — почти прошептала Суматоха, медленно разводя в стороны руки. Её команда падала вокруг на колени, выпуская оружие и безмолвно развевая рты. Взъерошенная, она сделала паузу, сощурилась, а затем повторила, — Ты…

Когда вокруг психованной тощей заразы забили черные молнии, я понял, что моя песенка не просто спета.