Но оно не уходило, и ты опять была там, в большом доме, прислушиваясь к голосам, которые продолжали уговаривать и спорить, пока тебе не надоело, так надоело, что ты вышла в сад и встретила там маленькую девочку.

Ты подошла к ней, а она спросила:

— Вам нравится мое платье?

— Хорошенькое, — сказала она, но ей в голову не пришло подумать, что оно может быть лучше ее собственного.

Девочка играла на куче песка, делая куличики из старой чашки без ручки. Ты осталась и играла, и после этого каждый день приходила играть на песок, там, где тебя не видели из больших окон. Песок оказался теплым и прекрасным, и это было понятно. Ты могла понять и маленькую девочку, несмотря на то что она оказалась самой маленькой девочкой из всех, кого ты знала. Ты знала многих взрослых, но не могла понять их, ни их безобразные слова, ни странный просительный тон разговора, всегда о деньгах, так что казалось, ты видела, как монеты падали с извивающихся губ и тяжело выскальзывали из трясущихся пальцев.

Маленькая девочка очаровала ее тем, что жила в дереве. Конечно, это было не настоящее дерево, а дом, стоявший в зарослях кустарника, трепещущих листвой.

Песок был не сухой, как в той пустыне, в какой ты жила сейчас, но теплый и влажный, похожий на пляжный песок, омытый прохладным морем. Он казался слишком грязным, и ты испугалась того, что будет, если он попадет на твое платье….

Ты заплакала и затопала ногами, но ты никогда не плакала так, как плакала теперь, когда интересный инспектор подошел к машине, с глазами полными гнева.

Неужели он действительно рассчитывал что-нибудь найти после стольких лет? Арчери принял во внимание этот вопрос Уэксфорда. Это, решил он, больше вопрос веры, чем настоящей уверенности в невиновности Пейнтера. Но веры во что? Конечно, не в миссис Кершоу. Возможно, это была искренняя вера в то, что такие вещи не могли бы случиться с кем-либо из его, Арчери, окружения. Ребенок убийцы не может быть таким, как Тэсс, Кершоу не любил бы ее, Чарли не захотел бы жениться.

— Никакого вреда не будет, если я увижу Алису Флауэр, — сказал он и почувствовал сам, что тон у него неубедительный, — и я хотел бы поговорить с внуками Примьеро, особенно с внуком.

Какое-то мгновение Уэксфорд ничего не говорил. Он слышал, что вера может горы своротить, но это же просто абсурд. По собственному жестокому опыту он знал, насколько трудно охотиться за убийцей, даже если между убийством и началом расследования прошла всего неделя. Арчери предлагал открыть расследование с опозданием на полтора десятилетия. И у Арчери вообще никакого опыта не было.

— Я должен отговорить вас, — наконец сказал он, — вы представления не имеете, на что покушаетесь. — Это патетика, подумал полисмен, это смешно. Вслух он добавил: — Алиса Флауэр находится в гериатрическом центре стоуэртонской больницы. Она парализована. Я даже не знаю, способна ли она что-нибудь понимать.

Ему пришло в голову, что Арчери, должно быть, совершенно игнорирует местную географию. Он поднялся и прогромыхал к карте на стене.

— Стоуэртон здесь, — сказал полисмен, ткнув концом шариковой ручки, — а «Дом мира» примерно здесь, между Стоуэртоном и Кингсмаркхемом.

— Где я могу найти миссис Крайлинг?

Уэксфорд сделал кислую мину:

— На Глиб-роуд. Я не назову экспромтом номер дома, но могу поискать или вы могли бы найти его в избирательных списках. — Он тяжело повернулся и остановил на Арчери мрачный взгляд. — Вы зря потеряете время, конечно. Уверен, что не должен говорить вам, но вам лучше быть очень осторожным, когда дойдет до вулкана незаслуженных обвинений.

Под этим холодным взглядом и самому Арчери было трудно не задрожать.