— Он был дьяволом, — сказала она. — Ужас! Я боялась его, но никогда ему этого не показывала. Бери все и не давай ничего — вот был его девиз. Шесть фунтов в год — это все, что я имела, когда впервые пошла в услужение. У него же были и дом, и заработок, и прекрасный мотор, чтобы водить. Так нет, некоторым луну подавай. Казалось бы, большой, крепкий, молодой парень будет только рад принести угля для старой леди, но не мистер Берт Пейнтер. Скотина Пейнтер, вот как я его называю. В тот субботний вечер, когда он вовсе не пришел, мадам сидела совершенно в ледяном холоде. «Позвольте мне сходить и поговорить с ним, мадам», — предложила я, но она не позволила. «До утра хватит, Алиса», — сказала она. Я много-много раз говорила себе, что если бы он пришел тогда вечером, то я была бы там с ними. И тогда он не смог бы врать.

— Но ведь он пришел на следующее утро, мисс Флауэр…

— Она хорошо ему выговорила, и правильно. Мне было слышно, какую она устроила ему головомойку.

— А что вы делали?

— Я? Когда он пришел в первый раз, я делала мадам салат для ленча, потом сунула в Духовку мясные консервы. Меня все это спрашивали на суде в Лондоне, в Олд-Бейли. — Она сделала паузу, во взгляде, которым она на него посмотрела, появилось подозрение. — Вы пишете книгу обо всем этом, да, сэр?

— Что-то в этом роде, — ответил Арчери.

— Они хотели знать, уверена ли я, что все слышала правильно. Могу сказать вам, у меня слух лучше, чем у судьи. Да, так оно и было. Если бы у меня имелись сложности со слухом, то мы все улетучились бы тем утром.

— Как это?

— Скотина Пейнтер был в гостиной с мадам, а я пошла в кладовую взять уксус для моего соуса, когда совершенно неожиданно услышала шлепок и шипение. Уж эта странная старая духовка, сказала я себе. Я быстро толкнулась назад и открыла дверцу духовки. Одна из картофелин имела вид будто выплюнутой из кастрюли, сэр, и упала на газ. Все это было в пламени и шипело и ревело, как паровой двигатель. Я быстро все поправила, а потом я сделала глупость. Залила все это водой. Должна бы знать в моем-то возрасте. Ух, было шуму и дыму! Вы бы и собственных мыслей не услышали.

Об этом в стенограмме ничего не было. Арчери затаил дыхание от волнения. «Вы бы и собственных мыслей не услышали…» Пока вы боретесь с дымом и оглушены шипением, вы не можете слышать, как человек поднялся по лестнице, поискал что-то в спальне и спустился снова.

Свидетельские показания Алисы в этом деле являлись очень важными. Если тем утром Пейнтеру двести фунтов были предложены и даны миссис Примьеро, то зачем же ему убивать ее вечером?

— Ну, мы закончили с ленчем, и пришел мистер Роджер. Моя бедная старая нога ныла после того, как я вечером поставила на ней несколько синяков из-за этой скотины и кутилы Пейнтера, когда брала несколько кусков угля. Мистер Роджер был так любезен, все спрашивал меня, не надо ли помочь, помыть или еще что-нибудь. Но не мужская это работа, и я всегда говорю, что, пока можно, лучше от нее воздерживаться. Было, должно быть, полшестого, когда мистер Роджер сказал, что должен идти. «Позвольте мне уйти, Алиса», — сказал мистер Роджер, спустившись на кухню, чтобы попрощаться со мной. Мадам дремала в гостиной, упокой ее, Господи. Спала последним, перед самым долгим, сном. — Пораженный Арчери увидел две слезинки в ее глазах, они беспрепятственно скатились вниз по морщинистым щекам. — Я крикнула: «Всего доброго, мистер Роджер, до воскресенья», — а потом услышала, как хлопнула входная дверь.