Оба стояли на коленях рядом, вплотную друг к другу, под тенью тиса. У него появилось странное чувство, будто они совершенно одни в мире и заброшены сюда волею судьбы. Он поднял взгляд и, повернувшись к ней, встретился с ее глазами. Вместо ожидаемой улыбки Арчери увидел серьезное, удивленное и испуганное лицо. Он и сам почувствовал, не пытаясь анализировать, те же эмоции, что и в ее глазах. И еще аромат роз: опьяняющий, свежий и невыразимо приятный.

Потом он быстро поднялся на ноги, слегка смущаясь малоподвижности колен. Она живо взглянула на него:

— Посмотрите внутри, пока я положу цветы на могилу. Я недолго.

Викарий тихо пошел по каменному проходу и остановился перед алтарем. Кто-то, глядя со стороны, подумал бы, что он атеист, таким холодным и оценивающим был его взгляд. Священник еще раз оглядел непритязательную маленькую купель, таблички с надписями на стенах, бросил две полукроны в ящичек и оставил свое имя в книге записей. Его рука так дрожала, что подпись была похожа на подпись очень старого человека.

Когда он снова вышел на кладбище, то Айд нигде не увидел. Надписи на старых камнях были попорчены временем и непогодой. Викарий прошел в новую часть кладбища, читая последние послания родственников своим усопшим.

Когда он дошел до живой изгороди, за которой начинался луг, его взгляд упал на свежее имя, показавшееся ему знакомым. Грейс, Джон Грейс. Он задумался, роясь в памяти. Совсем еще недавно он ассоциировал бы это имя с великим игроком в крикет, но то была явно не его могильная плита. Конечно, это тот мальчик, которого убили на дороге. О нем вспоминал Уэксфорд, что он умер без покаяния. Старший инспектор говорил об этом в суде. «Должно быть, не больше двадцати…»

Арчери вгляделся в надпись на камне:

«Священна память о

ДЖОНЕ ГРЕЙСЕ,

скончавшемся

16 февраля 1945 года

на двадцать первом году жизни.

Иди, пастушок, к вечному покою;

Твоя история поведана.

Агнец Божий собирает

Пастухов к своему стаду».

Это явная цитата, но Арчери не помнил откуда. Он оглянулся на подошедшую Имоджин Айд. Тень от листвы играла на ее лице и украшала волосы таким узором, что казалось, будто на них наброшена шелковая вуаль.

— Задумались о собственной смертности? — серьезно просила она.

— Наверное. Это интересное место.

— Я рада, что представился случай показать его вам. Я очень патриотична — если можно так сказать — по отношению к моему краю, хоть и не бываю здесь подолгу.

Он безусловно понял, что она готова предложить себя в качестве гида по местным достопримечательностям, и быстро сказал:

— Завтра приезжает мой сын. Мы вместе все обследуем.

Она вежливо улыбнулась.

— Ему двадцать один, — немного некстати добавил он.

Она высадила его у «Оливы и голубки». Они коротко попрощались, и он отметил, что Айд не выразила никакой надежды или желания встретиться снова. Ему не захотелось даже чаю, и он поднялся к себе.

Глава 10

И если он прежде не распорядился своим имуществом, предупредите его, чтобы мог выразить свою волю… для большего облегчения своей совести и спокойствия исполнителей его воли.

Посещение больных

— Ты, кажется, не очень продвинулся, сказал Чарльз. Он сидел в кресле и оглядывал холл. Девушка, орудовавшая полотером, находила Чарльза с его длинными светлыми волосами очень красивым.