— Мистер Боуман, «Санди планет», верно?

Чарльз остановился и холодно сказал:

— Могу заверить вас, да.

Имоджин еще разговаривала с женщиной в машине. Теперь она вышла из авто, и машина тронулась. Они остались одни, четверо, в центре пятой самой красивой деревни Англии. Она смотрела на Арчери сначала в замешательстве, потом с теплотой, прикрытой неловкостью.

— Хэлло, я…

Примьеро схватил ее за руку:

— Узнаешь его? Имоджин, ты будешь нужна мне как свидетель.

Чарльз грубо сказал:

— Вы что?

— Чарльз! — резко остановил его Арчери.

— Вы отрицаете, что пробрались в мой дом под чужой фамилией?

— Роджер, Роджер… — Она все еще улыбалась, но ее улыбка стала жестче. — Разве ты не помнишь? Мы встретили мистера Арчери на танцах. А это — его сын. Он журналист, но использует псевдоним, вот и все. Они здесь в отпуске.

Чарльз, однако, твердо сказал:

— Боюсь, что это не совсем так, миссис Примьеро.

Она моргнула, ее ресницы затрепетали как крылья, а мягкий, но пристальный взгляд остановился на лице Арчери.

— Мы с отцом приехали сюда со специальной целью сбора некоторой информации. Вот что мы делали. Чтобы добиться этого, нам нужно было ваше доверие. Возможно, мы оказались не слишком разборчивы в средствах, но мы считали, что цель все оправдывает.

— Боюсь, я не поняла. — Ее глаза все еще не отрывались от лица Арчери, а он был не в состоянии отвести свои. Он знал, что его лицо выражает мольбу о прощении, опровержение утверждений Чарльза и муки любви. Однако не обязательно, что Имоджин должна прочесть на нем что-нибудь, кроме вины. — Я ничего не понимаю. Какую информацию?

— Я говорил вам… — начал Чарльз, но Примьеро прервал его:

— Раз вы настолько откровенны, то не будете возражать против визита в полицейский участок, и вы прямо сейчас выложите вашу «информацию» перед старшим инспектором.

— Нисколько, — Чарльз подчеркнуто растягивал слова, — если только это не придется на время моего ленча, и в любом случае у меня уже назначена встреча со старшим инспектором. Ровно в два. Я намереваюсь сообщить ему, мистер Примьеро, как вовремя для вас умерла ваша бабушка, как — о, я допускаю, совершенно юридически законно — вы сумели обмануть ваших сестер с их долей наследства и как вы спрятались в «Доме мира» однажды сентябрьским вечером шестнадцать лет назад.

— Вы с ума сошли! — вскричал Примьеро. Арчери обрел голос:

— Довольно, Чарльз.

Он услышал ее слова, произнесенные задавленным, бесплотным голосом:

— Это неправда! — и потом ужасно испуганно: — Это неправда, не так ли?

— Будь я проклят, если буду обсуждать такое на улице с этим брехуном! — взревел Примьеро.

— Конечно, это правда, — довольно спокойно подтвердил Чарльз.

— Все было честно, — вдруг сорвался Примьеро. Им всем, стоявшим на полуденном солнце, было жарко, но только на лице Примьеро выступила настоящая испарина, капли влаги на болезненно-желтоватой коже. — Какого черта! Это был вопрос закона, — бушевал он. — Во всяком случае, как это получилось, что я вас терплю? Кто вы?

Не отводя взгляда от Арчери, она взяла мужа за руку. Оживление оставило ее лицо, и она выглядела почти старой, — выцветшая блондинка, — что еще подчеркивалось черной одеждой.