Когда собаки с радостью уселись, Стокер бросил инструменты и стряхнул с себя опилки.

— Попробуй пирог, — предложила я, передавая тарелку. — Эта партия на самом деле съедобна. Повариха превзошла сама себя. — Одним из преимуществ жизни и работы в Бишоп-Фолли было то, что наши блюда обеспечивались поварихой графа. В то время как ее жаркое было непревзойденным, а пудинги были самой большой радостью Стокера в жизни, каменные пирожные неизбежно соответствовали их имени, благодаря ее привычке принять послеполуденный напиток из сливочного хереса, а затем вздремнуть. Обычно служанка, оставшаяся ответственной за выпечку, висела над кустарником, наблюдая, как сын садовника управляется с мотыгой, в результате чего пироги неизменно страдали.

Но ничто не могло удержать Стокера от торта, и он энергично приложился, пока я наливала чай.

— Я знаю, что ты не хочешь это обсуждать, — начала я.

— Тогда почему ты затрагиваешь предмет? — возразил он с ртом, полным крошек.

— Потому что мы должны разработать стратегию. Ни один хороший генерал не пойдет в бой без плана, — решительно сказала я. — Цезарь не сделал бы этого.

— Цезарь был убит его друзьями, — напомнил он мне.

— Потому что он никогда в жизни не слушал женщину, — возразила я.

— Touché. — Он положил себе еще один кусок пирога, намазав его джемом и сливками.

— У тебя застольные манеры вестготов.

— Я голоден, — возразил он. — Ты попробуй вытащить внутренности носорога натощак. Он был полон мусора. Я нашел там скелеты мертвых котят и газеты, изданные в связи с принятием законов о кукурузе. И змеиную кожу.

— Я знаю, — сказала я ему с нежным взглядом. — В твоих волосах остались кусочки.

Он смахнул большинство из них, затем пожал плечами и вернулся к своему пирогу, пока я перебирала ход своих мыслей. — Теперь, чтобы действовать логически, мы должны начать с самого начала. C Египта.

— Да, — сказал он, скривив губы. — Все началось в Египте, не так ли? Но не тот Египет, как ты думаешь.

Я моргнула. — Не экспедиция Тивертона?

— Нет. Египет 1882 года. Когда мы с Джоном были в Египте вместе, когда мы впервые встретились с ней. — Он откинулся на спинку стула, оставшаяся часть его торта осталась нетронутой на тарелке. Из чашки с чаем в его в руках поднялись усики пара, извивающиеся в воздухе извилистыми лентами. — Мы с Джоном были назначены в HMS Luna. Вот как мы встретились.

— Какова была его должность?

— Мастер по оружию — должность, к которой он явно не подходил. Джон был не самым дисциплинированным из людей. Он столкнулся с капитаном в нашем первом путешествии, и мне было поручено сшить его потом. Мы стали друзьями — лучшими друзьями.

Его голос затих, когда он смотрел в глубины своей чашки.

— Какова была его ситуация? Кем были его родители?

Стокер пожал плечами. — Его отец был викарием, младшим сыном младшего сына. Дядя Джона унаследовал семейный дом и баронетство, которое шло к нему впридачу. У Джона не было никаких перспектив, кроме флота. Он уже попробовал церковь и изучал закон. Военно-морской флот был последней попыткой его отца как-то устроить его.

— Он был проблемным?

— Не больше, чем я, — сказал он. — Морская жизнь нас устраивала. Были месяцы мучительной скуки. Боже, ты не можешь представить скуку жизни в море. — Должно быть, он вспомнил мои собственные путешествия, потому что он слегка улыбнулся. — Или можешь. Но там ты действительно узнаешь другого человека. Мне понравился Джон. Он был мне как брат.

— У тебя есть три брата, — напомнила я ему.