— Здесь есть две вещи, которых я не понимаю, сэр, — продолжал Джеймс Веймаут. — Что означал ужасный хохот, который речная полиция слышала в тумане? И где находятся тела?

Карамани, сидевшая подле меня, задрожала при этих словах. Смит, чей беспокойный дух заставлял его беспрестанно ходить по комнате, остановился и посмотрел на нее.

В эти последние дни его геркулесовых трудов в попытке избавить Англию от нечистого духа, впившегося в ее тело, мой друг стал еще более худым и нервным. Его долгое пребывание в Бирме сделало его сухощавым, а от природы смуглую кожу — темно-бронзовой, но сейчас его глаза стали лихорадочно блестящими, а лицо — таким худым, что временами оно казалось просто истощенным. Но я знал, что он, как всегда, в форме.

— Эта леди может ответить на ваш первый вопрос, — сказал он. — Она и ее брат некоторое время принадлежали к слугам Фу Манчи. В сущности, мистер Веймаут, Карамани была рабыней, как и подразумевает ее имя.

Веймаут взглянул на прекрасное, обеспокоенное лицо Карамани с почти неприкрытым недоверием.

— Вы не похожи на китаянку, мисс, — сказал он, невольно любуясь ею.

— Я не из Китая, — ответила Карамани. — Мой отец был чистый бедуин. Но моя история здесь ни при чем. (Иногда в ее манере говорить появлялось что-то повелительное, что усиливалось музыкальным акцентом ее голоса.) Когда вашего храброго брата, инспектора Джона Веймаута, и доктора Фу Манчи поглотила река, в руке Фу Манчи была отравленная игла. Хохот означал, что игла сделала свое дело. Ваш брат сошел с ума!

Веймаут отвернулся, чтобы не показать, как ему тяжело.

— Что было на иголке? — спросил он охрипшим голосом.

— Какой-то препарат из яда болотной гадюки, — ответила она. — Он вызывает безумие, но не обязательно смерть.

— У него было бы мало шансов, — сказал Смит, — даже если бы он был в абсолютно здравом рассудке. Во время этой схватки мы были на значительном расстоянии от берега и стоял непроницаемый туман.

— Но как вы объясняете тот факт, что ни одно из тел не было обнаружено?

Раймэн из речной полиции говорит, что тех, кто пропадает в том месте, не всегда находят или находят значительное время спустя.

Из верхней комнаты послышался слабый звук. Сообщение о трагическом событии, случившемся в тумане на Темзе, повергло в отчаяние бедную миссис Веймаут.

— Ей не сказали и половины правды, — пояснил ее деверь. — Она не знает об отравленной игле. Что же за дьявол был этот доктор Фу Манчи! — Он взорвался бешеной ненавистью. — Джон никогда мне много не рассказывал, и почти никакая информация не просочилась в газеты. Кто он? Что он? — Его вопрос был обращен и к Смиту и к Карамани.

— Доктор Фу Манчи, — ответил первый, — был воплощенным выражением китайского коварства; такой феномен появляется лишь раз в течение жизни многих поколений. Он был сверхчеловеком невероятного таланта, который, если бы захотел, смог бы революционизировать науку. В некоторых частях Китая ходит поверье, согласно которому при определенных условиях (одно из них — близость заброшенного кладбища) злой дух, проживший бесчисленное количество веков, может войти в новорожденного. Все мои усилия пока не позволили мне проследить генеалогию Фу Манчи. Даже Карамани не может мне в этом помочь. Но иногда мне приходило в голову, что он из очень старого рода Чень Су и что он родился как раз в тех своеобразных условиях, упомянутых в этой легенде!

Видя наши изумленные взгляды, Смит коротко и невесело рассмеялся.

— Бедный старина Веймаут! — отрывисто сказал он. — Я полагаю, что мои труды завершены; но я далек от торжества.