Это я всё выхватил одним взглядом. Куда больше меня интересовала стоящая Суматоха. Свои ноги и прочее хозяйство эта милая девушка поленилась собирать назад, поэтому воспользовалась заменой. Спонсором замены послужил висящий в её хватке старик. То есть, у худой как палка ведьмы, на туловище которой можно было заметить с полдесятка дырок от пуль, теперь были мужские ноги. В штанах, потрёпанных сапогах, с кобурами…

Ну охренеть теперь… Сначала она безумна, потом безумна и волшебна, потом психопатична и безумно сильна, затем в неё вселяется бог, но мы как то держимся и что то делаем. Но теперь у Суматохи есть яйца. Нам точно конец.

– Саваоф Ганджатрак, – равнодушно механический голос Авроры было слышно хорошо, несмотря на чавканье, бульканье и дребезжание, разносящееся отовсюду, – Ты еще существуешь. Приемлемо. Обсудим новые условия сотрудничества. Позже.

– Убей…, – еле слышно шипит огрызок старого кида, на что Аддамс младшая не обращает никакого внимания. Сбросив жертву на пол, она начинает быстро творить магические жесты освободившейся рукой. Магия поднимает в воздух клочья мяса, уцелевшие реторты, порошковые взвеси. Всё это устремляется к Джону, обжигая культи, залепляя мясо мясом, закрывая его раны. Он надрывно воет, бессильно дёргаясь, а затем затихает, начиная скрежетать зубами.

«Саваоф Ганджатрак». Идиотское имя. Полностью кретинское. Уникально придурковатое. Известное каждому Должнику. Это же первый кид Кендры. Как я и подозревал!

Сука.

А остальные, державшиеся подальше, пока работают сферы, теперь блокированы силой Суматохи. Я с ней тут один на один. С пистолетом и старрхом. Прямо как когда то в Хайкорте, когда меня все бросили ей на поживу.

Карус. Воспоминание о шкрассе, моем первом друге и товарище, вспыхивают в голове сверхновой. Она убила его. Разнесла в клочья одним движением руки. Почему я не вспоминал об этом, когда убивал её мать? Когда искал как подобраться к отцу? Почему забыл?

Неважно.

Ярость моментально освобождает меня полностью. От всего. Мысли, чувства, желания, рациональное мышление, твердящее, что я совершенно бессилен против этой чудовищной куклы, состоящей из рахитичного туловища, воткнутого в мужской таз, уверенно стоящей на полу. Хватит думать. Ты не за этим сюда пришёл.

Тело рвётся вперед само, по прямой. Молча, тихо. Я не стреляю из большой блестящей «девочки», даже не направляю её на это чудовище. Просто бегу. Шаг, второй, третий, она начинает оборачиваться. Еще один, еще, теперь прыжок. Невысокий, не на Суматоху. Мышцы ног вспыхивают огненной болью, когда перевожу своё тело в низкий, почти параллельный поверхности, полёт.

«Боевой режим».

Время растягивается прозрачным желанным киселем. Уродливая буквально в каждом своем проявлении тварь, оказавшаяся породившим меня богом, приближается неторопливо. Достаточно медленно, чтобы я, слегка подправив дуло просунутого под летящее тело пистолета, открыл огонь, выпуская в неё одну бронебойную пулю за другой. От пуль уже порядком изрешеченное девичье тело (его половина) довольно изящно уклоняется, откидываясь назад и одновременно поворачивая ко непострадавшее лицо.