— Эта милая и благонамеренная особа будет очень удивлена… а может, и нет… дальнейшим развитием событий. — Густой бас доктора Фелла вдруг сорвался на фальцет. — Совершены два преступления! И оба они совершены одним и тем же преступником!

— Одним и тем же? — воскликнула Барбара.

Доктор Фелл утвердительно кивнул.

— Первое преступление не готовилось заранее, а было совершено на месте и, к сожалению, удалось как нельзя лучше; второе было хорошо продумано и совершено с помощью неких мистических атрибутов. Итак, я продолжаю.

Глава XIX

Доктор Фелл снова раскурил свою пенковую трубку, сосредоточенно глядя в верхний правый угол комнаты и машинально придерживая левой рукой на коленях рукопись, фотографию и письмо.

— С вашего позволения, мы снова вернемся в Шартрез, в тот роковой день двенадцатого августа, когда был убит Говард Брук. Я не могу состязаться в красноречии с Риго и не буду описывать дом под названием Борегар, извилистую речку, башню Генриха Четвертого, высящуюся над лесом, и жаркий день с надвигающейся грозой. Риго это прекрасно изобразил. — Доктор Фелл дотронулся трубкой до рукописи. — Но я хочу, чтобы вы поняли тех людей, которые обитали в Борегаре. Обстановка, черт побери, сложилась нелегкая! Фэй Сетон была помолвлена с Гарри Бруком; она действительно влюбилась — или постаралась убедить себя в этом — в этого эгоистичного и бездушного парня, в котором ничего не было хорошего, кроме его молодости и смазливой внешности. Вспомните сцену, описанную Гарри профессору Риго, где Гарри объясняется в любви и якобы получает отказ…

Барбара прервала рассказчика:

— Но ведь этот эпизод придуман. Его не было!

— О да! — подтвердил доктор Фелл, энергично кивая головой. — Не было! Но такое могло случиться с точностью до каждой детали. Фэй Сетон должна была чувствовать и знать, что, несмотря на все ее благие намерения, ей лучше не выходить замуж, ибо долго она… Хорошо, пойдем дальше. На сей раз… да! На сей раз ей казалось, что все обстоит иначе, что все изменилось. Теперь она была действительно влюблена, и романтически, и физически, — и она не хотела отступать. Но преждевременно сдаться — значило проиграть. Кроме всего прочего, никто не мог сказать о ней дурного слова с тех пор, как она приехала во Францию и поселилась у Бруков. Все это время Гарри Брук, ничего не замечая и приписывая ей то, что считал своими выдумками, посылал отцу анонимные письма и настраивал его против Фэй. Единственной целью Гарри было сделать по-своему, попасть в Париж и заняться живописью. Могла ли интересовать его малоразговорчивая и довольно вялая девица, которая уклонялась от его объятий и довольствовалась поцелуями? Конечно, нет, черт возьми! Ему нравились женщины погорячее! Парадокс? Вот именно. А затем разразилась гроза, в полном смысле этого слова. Двенадцатого августа был убит Брук. Я покажу вам, каким образом.

Майлз Хеммонд быстро подошел к кровати и сел на край, рядом с профессором Риго. Оба они, хотя и по разным причинам, предпочитали слушать молча.

— Вчера утром, — продолжал доктор Фелл, дотронувшись трубкой до рукописи, — мой друг Жорж Риго представил мне все события в своем изложении. Я уверен, а вы можете удостовериться, что его устный рассказ дословно воспроизводит написанное. Он мне также показал печально знаменитую трость со стилетом. — Доктор Фелл, часто моргая, взглянул на профессора Риго. — Нет ли у нас, случайно… кхм… при себе этого оружия?

С некоторым раздражением профессор Риго бросил палку доктору Феллу; тот пойман ее на лету. Барбара невольно отступила к двери.

— Ах проклятие! — вскричал профессор Риго и потряс кулаками в воздухе.