«Не думайте, что вы меня обидели. В конце концов, я не выхожу замуж за имя».

Думаю, это было единственное прямое высказывание, которое я когда-либо от нее слышал. По крайней мере, первое с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. И все же в нем было свое очарование. Пьянящая, приятная минута. Минута, которая открыла мне, что Мерси, говорящая прямо, ничуть не менее прекрасна, чем Мерси, выписывающая круги, как огненно-красный змей на ветру.

В четыре часа утра Джулиус поставил швабру в угол, и я протянул ему лишнюю пару долларов. Он кивнул. Эта ночь здорово вымотала нас. Мы направились к лестнице, ведущей в просыпающийся город.

– Ты когда-нибудь задумывался, на что это похоже, спать по ночам? – спросил я, запирая дверь.

– Когда стемнеет, меня в кровати не застанешь. Может, дьявол знает, а? – ответил Джулиус, подмигивая собственной шутке.

Мы вышли на улицу в ту самую минуту, когда рассвет вытянул свои красные пальцы над горизонтом. Или так подумал краешек моего глаза, пока я нахлобучивал на голову шляпу. Джулиус сообразил быстрее.

– Пожар! – заревел он низким голосом, приложив ладони к резко очерченным губам. – Пожар на Нью-стрит!

Целую минуту я стоял, замерев в темноте, с багровыми отсветами над головой, и толку от меня было примерно столько же, как от инспектора сломанных газовых ламп. И та же тошнота, которую всегда вызывало у меня слово «пожар».

Глава 2

Взрыв слышали во Флашинге, где его приняли за толчок при землетрясении. Зола падала на Стейтен-Айленд и на несколько миль в глубь Нью-Джерси. В полдень дым закрывал солнце.

Третий этаж магазина напротив выглядел так, будто в нем упрятали янтарное солнце. Яростные желтые языки пожирали фасадные окна, огонь уже сделал заявку на обширное внутреннее помещение, должно быть, склад. Пожары в этой части города такие же привычные, как беспорядки, и такие же опасные, но этот бушевал у всех на виду, и никто до сих пор не поднял тревогу. Что бы там ни случилось, огонь полыхнул жутко быстро – может, забыли лампу рядом с тюком ваты или бросили окурок сигары в мусорное ведро. Какая-нибудь маленькая, дурацкая, роковая оплошность. Склад напротив «Погребка Ника» был огромным, он занимал большую часть маленького квартала, и у меня во второй раз екнуло сердце: до меня дошло, что если пламя такое яркое, огонь уже охватил весь этаж и сейчас бушует у стен соседних домов.

Секунду спустя мы с Джулиусом помчались к пламени. Когда вы видите в Нью-Йорке еще никем не замеченный пожар, вы бежите к нему, а не от него, и предлагаете свою помощь, пока на место происшествия не прибудут добровольные пожарные дружины. Люди сгорают заживо, если некому протянуть им руку. Я оглянулся, страстно желая услышать звон пожарного колокола, хотя терпеть не мог этот звук.

– Почему его до сих пор никто не заметил? – выдохнул я.

– Бессмыслица какая-то, – ответил Джулиус.

Он приостановился, вновь крикнул «Пожар!» и помчался следом за мной.

Жители окрестных домов выбирались на улицу, под угольно-черное небо, и пялились с ужасом и восхищением зеваки-горожанина на широкие языки пламени, вырывающиеся из верхнего этажа. Сзади наконец-то сотряс звоном воздух ближайший пожарный колокол – отдельные удары, призывающие помощь из Первого округа. Через секунду ответный звон донесся от купола мэрии, за парком.

– Погоди, – сказал я, резко дернув Джулиуса за плечо.

Оставшиеся окна склада засияли, как горсть подожженных спичек – искры явно летели на все этажи, огонь пожирал внутренность огромного здания, будто оно было бумажным. Стекла лопались с резким звуком револьверного выстрела, и я не мог понять, почему.