Ее это несколько озадачило, но она решила не обращать внимания.

— С удовольствием, — ответил он. — Это было бы очень неплохо.

Наверху, в ее небольшой гостиной, она предложила ему виски, а себе налила бокал вина.

— Спасибо тебе, — сказала она. — Прекрасный вечер, я получила большое удовольствие.

— Мне тоже понравилось. Я… да, понравилось.

Вирджиния уселась напротив него.

Джек посмотрел на нее как-то беспокойно:

— Я… то есть… ты не могла бы…

— Не могла бы что? — спросила Вирджиния; ее золотистые глаза постреливали то в одну сторону, то в другую.

— Ты не могла бы пересесть сюда… ко мне? Садись рядом.

— Ну что ж… пожалуйста.

Она поняла, что он имел в виду. Пересела к нему и немного подождала. Потом его руки обняли ее и снова начались почтительные, почти автоматические поцелуи. Вирджиния попыталась ответить на них. Что бы мне этакое вообразить, чтобы почувствовать хоть какое-то возбуждение, подумала она. Но единственное, чего ей сейчас действительно хотелось, так это чтобы поцелуи кончились, чтобы она могла допить свое вино, а потом, как только позволят приличия, выпроводить побыстрее Джека и лечь спать.

Рука Джека зашевелилась и стала потихоньку прокладывать себе путь вниз. Он посидел некоторое время, поглаживая ей грудь, потом вдруг резко запустил руку под кофточку, и рука поползла вверх, пока пальцы его не забрались под лифчик, нащупывая сосок груди. Вирджиния сидела, крепко зажмурив глаза, все ее мысли и чувства были сосредоточены на этой руке и на том, что в нее попало. Ощущения, которые она испытывала, не вызывали у нее неприятного чувства. Не было ничего похожего на те волны внезапно захлестывающего удовольствия, о которых ей приходилось столько слышать, но не было и ничего неприятного. Потом, совершенно внезапно, она вдруг почувствовала резкую и сильную боль: это браслет его «Ролекса», зацепившись за бюстгальтер, раскрылся и больно прищемил ей кожу. Вирджиния вскрикнула от боли и оттолкнула Джека, одергивая кофточку.

— Извини, — смущенно проговорила она. — Извини. Мне было… — Она хотела сказать «больно», но Джек не дал ей закончить фразу. Он резко поднялся, одергивая пиджак и поправляя галстук.

— Ничего, — произнес он слегка хрипловатым голосом. — Мне этого и следовало ожидать.

— Чего ожидать? — спросила Вирджиния, настолько заинтригованная, что всякое смущение у нее мгновенно прошло.

— А… ничего, — поспешно ответил Джек.

— Не упрямься, Джек. Чего тебе следовало ожидать? Я хочу знать. Слушай, если ты мне не скажешь, я закричу, прибежит отец и отлупит тебя.

— Да нет, Вирджиния, ничего, действительно ничего. — Джек выглядел не на шутку перепуганным. — Извини, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

— Ты меня и не обидел, Джек. Но я хочу знать, что ты имел в виду.

— Ну… ну… а, черт… ну, просто, Вирджиния, у тебя есть вполне определенная репутация.

— Какая именно?

— Ну… что ты очень… ну, недотрога…

— Недотрога? Что ты хочешь сказать?

— Н-ну… да не знаю я. Что ты старомодная. Э-э… очень высоконравственная… ну, добродетельная. В этом нет ничего плохого. Совершенно ничего. Очень хорошо, когда человек такой. Это очень хорошая репутация. И послушай, уже поздно, мне пора идти, у меня завтра такой тяжелый день. Спокойной ночи, Вирджиния.

— Спокойной ночи, Джек. Спасибо тебе за очень хороший вечер.