|
Глазки‑ротики — да, остались, зато проявились носогубные складки, линия подбородка чуть припухла, смазана. Либо очень хорошо сохранившаяся мадам, либо изрядно потасканная молодушка. «Нет, ей лет сорок! — в конце концов пришла к выводу Мелани. — Она моя ровесница. Ей точно около сорока — или чуть больше, или чуть меньше. И такие, как она… должны нравиться мужчинам определенного сорта. Даже не мужчинам — мужикам… Некоторые мужики любят розовую помаду и пергидрольные кудри, а на остальное им наплевать!»
В Марго концентрировалось все то, что Мелани презирала в людях. В женщинах. Мелани понимала, что нельзя с одного взгляда ставить на человеке клеймо. Мало посмотреть на лицо, надо еще, наверное, почитать хоть страничку из опусов этой Марго… Хотя зачем? Эти кудри и сам жанр, в котором «творит» Марго (криминальная мелодрама), уже сами за себя говорят. Все с ней ясно, с этой Марго. Да, и это имечко… Марго. Быть может, она воображает себя королевой Марго? Сколько снобизма! Одно имя. Ни имени, ни фамилии. Просто Марго. Это даже уже не литература, а шоу‑бизнес какой‑то. Наверное, ее назвали при рождении Маргаритой, и была она какой‑нибудь Маргаритой Петровной Сидоровой, например. Но потом женщина решила, что это звучит слишком неинтересно. И стала Марго. Или вовсе она носила какое‑то другое имя, даже не Маргарита, а что‑то совсем такое, простецкое… Есть ли у нее семья, у этой крученой‑верченой Марго? Дети, например. Или муж. Вот какой у нее муж? (В профайле никаких личных сведений не указано.) Наверное, какой‑нибудь мужик‑грубиян. Бизнесмен! О, точно, бизнесмен. Ведь женщина с такой внешностью на простого человека не польстится. Хотя старовата она для бизнесмена. Первый муж‑бизнесмен ее бросил, ушел к молоденькой фотомодели. Она сейчас одна, меняет любовников. Или нет! Воображение у Мелани разыгралось. Марго содержит альфонса, мальчишку‑симпатягу, приезжего из Сызрани. Потом, она пьет наверняка. Вон какое у нее было лицо на вчерашних фотографиях… Чем дальше, тем больше думала Мелани о Марго, все сильнее наполняясь неприязнью. Потому что, как уже было сказано, эта Марго являлась воплощением всего того, с чем Мелани боролась. Воплощение безвкусицы и стяжательства, пошлости и вульгарности. Не выдержав, Мелани написала в блог Марго, под одной из последних записей, язвительный, полный справедливого негодования комментарий.
Коридор без единого окна. В конце коридора — комната. Полутемная, с мрачно‑зелеными стенами. Там — девочка, сидит на стуле, сложив на коленях руки. Лица не видно. Рядом силуэт взрослой женщины. — Я не хочу. — Почему не хочешь? Я же лучше знаю, что тебе надо. — Я не хочу. — А ты не спорь! Игла. Молоток. В голову девочки вбивают молотком иглу — сверху, в то место, где когда‑то находился младенческий «родничок». — Вот видишь. Ты даже ничего не почувствовала. Так надо! — Я не хочу. — Прекрати спорить! — Суровый, раздраженный женский голос. И еще одну иглу вбивают девочке в голову. Это, правда, не больно, но как мучительно тяжко… Марго застонала и открыла глаза. И сразу поняла, что это был сон. Только сон. А голова и в самом деле гудела от тяжести, словно ее набили металлом. Но это понятно — после вчерашнего‑то… — Костя, Костя! Дверь скрипнула, и в комнату заглянул Костя. — Будь другом, дай воды… Костя исчез, появился через минуту со стаканом воды, сел на краешек кровати. — Таблетку надо? — Нет. Меня тогда точно стошнит. Господи, Костя, как мне плохо! — пожаловалась Марго, с трудом приподнявшись на локте. |
