Он стоял посреди комнаты и мучительно пытался понять, что же ему нужно делать… Как ни странно, ничего путного на ум не шло, и от этого он раздражался на самого себя. Он, Филипп Рогов, – молодой, перспективный, «с блестящими аналитическими данными», как характеризовал его когда-то прошлый работодатель, владелец крупнейшего консалтингового бюро, и вдруг раскис до такой степени, что не мог сообразить – что сделать в первую очередь, а что – во вторую. А ведь он славился умением быстро находить нужную информацию, анализировать ее и молниеносно принимать верное решение. Сейчас все определяет время. Скорости жизни таковы, что, если будешь долго раскачиваться, пролетишь как фанера над Парижем. И он не мог себе этого позволить… Но сейчас он… напряженно думал и пытался принять самое лучшее и оптимальное решение из всех возможных. И понимал, что это – нелегко…

Он пробежался по телефонной книжке. Марина звонила, но он ее как-то не особо вежливо оборвал… Разговаривать с ней ему совершенно не хотелось. Не было настроя. Иногда он и сам удивлялся, что поддерживал с ней отношения. Она ему явно не подходила. Но здесь был один секрет, в котором он бы никому не признался. Дело в том, что эта Маринка до дрожи в коленках напоминала ему одну девчонку, в которую он был влюблен с седьмого по девятый класс. Олесю Солнцеву… Поворотом головы, смехом, губами, цветом волос. Нет, конечно, Маринка не была копией Олеси, но все же пробуждала воспоминания. И от этого становилось не по себе. И данное сходство бросилось в глаза сразу, как только он познакомился с Маринкой на каком-то глупейшем корпоративе, куда его буквально затащили. Он не хотел идти. Но увидев Марину, понял, что иногда небеса шутят и дают возможность повторить прошлое, пусть и в иных формах. С того самого момента у него уже не возникало мысли о том, знакомиться с Маринкой или нет, делать ее своей любовницей или пройти мимо. Участь Марины Байрюк была решена…

Да, она оказалась глупа, капризна, с претензией, но, когда она смеялась или откидывала волосы назад, он понимал, что может простить ей многое. Наверное, психологи объяснили бы это незакрытым гельштатом. И так и было. Один крутой психолог, берущий адские суммы за один сеанс, ему объяснил: «Ты тащишься от своей юности и пытаешься отыграть старое. Ты спишь с ней, а в мечтах представляешь свою девчонку». «И это плохо?» – спросил Филипп. Мужчина подался вперед. Сеанс проходил в его офисе, где все было чисто, стерильно, только большой аквариум отвлекал внимание. «Это не плохо и не хорошо, это твоя проблема, и тебе с ней работать и жить», – сказал психолог после недолгого молчания. «Жить, – не понял Филипп. – Это что, на всю жизнь?» – «Совсем не обязательно. Но чем скорее вы с этим расстанетесь, тем быстрее перейдете к следующему этапу взросления…»

Маринке он, естественно, ни о чем не говорил. Она пребывала в твердой уверенности, что дело потихоньку движется к свадьбе, но старалась не настаивать ни на чем и не торопить события, потому что женские журналы сыграли с дамами плохую шутку: они призывали относиться к мужчинам с терпением, пониманием, ждать, сколько нужно, и не торопить события, так как мужчины – существа пугливые и не любят, когда на них нажимают. Но это была полуправда, а если честно, то – ложь. Потому что если мужчине нужна женщина, то он тащит ее в загс сам и не собирается ждать или быть деликатным и терпеливым… Все измеряется степенью любви, которой в данном случае у него к Маринке не было… Робкое волнение и странное смятение он испытал, когда познакомился с молодой художницей – Ольгой Шифман… Но там все было весьма непросто. И поэтому он отошел в сторону, наверное, оставив у нее не совсем хорошее впечатление о себе. И мысли об этом иногда приходили и травили душу.