Подходя к скверу, Еремин увидел здоровенную овчарку, которая вела себя, как ему показалось, довольно странно. Собака, злобно рыча, кидалась в темноту в густые кусты, и тогда там слышалась возня, потом раздавался собачий вопль, и овчарка вылетала оттуда как ошпаренная.

Еремин не был знатоком поведения собак. Но то, как эта овчарка вела себя, ему показалось необычным. Собака явно кого-то там видела, и с остервенением набрасывалась.

Овчарка была крупных размеров и судя по всему довольно смелая, если не отступала перед затаившимся в кустах врагом. Вот только не понятно, что там за зверь такой, если псина едва ли не пулей выскакивала назад.

До того места, где металась овчарка, было метров двадцать. Может чуть побольше. В темноте определить точно расстояние сложно. Да и не нужно это Еремину. Наблюдая за собакой, он увидел как овчарка в очередной раз озлобленно рыча, кинулась в кусты, и уже не выбежала назад. Послышался ее жалобный вопль, который вдруг сделался приглушенным, а вскоре и вовсе затих.

Еремина это заинтересовало еще больше. «Что это там такое?» – подумал он, вглядываясь в темноту.

До кустов оставалось не больше десяти метров, но чтобы попасть туда, надо было перелезть через невысокую примерно с метр металлическую изгородь, отделявшую лесопарковую зону от тротуара. Или же зайти через один из многочисленных проходов, где уложены асфальтовые дорожки, по которым обычно бегают местные спортсмены. Днем тут гуляют молодые мамы с колясками, на скамейках сидят почтенные старики, проводя время за неспешными разговорами. А та часть парка, куда забежала собака, не посещаема.

Когда-то там был довольно неплохой пруд, не такой уж большой, но достаточно глубокий. В нем местные рыбаки ловили крупных карасей. А любители позагорать в жаркие дни нежились на его берегах. Но прошло время и пруд, за которым никто не ухаживал, превратился в подобие болота. По берегам его разрослись густые кусты, в которые заглядывали разве что бомжи, да и то нечасто, да бродячие собаки.

Перебравшись через изгородь, Еремин двинулся в гущу этих кустов, держа в одной руке пистолет в другой горящую зажигалку, подсвечивая ею вместо фонаря. Хотя свет от нее был такой, что многого не разглядишь. Но собаку и того с кем она сражалась, увидеть можно. На это Еремин и рассчитывал.

Он с осторожностью наступал на влажную траву опасаясь, вляпаться в какую-нибудь гадость, а то потом туфли не отмоешь не ототрешь и они будут пригодны разве что навыкид. Осматривал на сколько это было возможным каждый куст, и по его предположению, вроде бы уже добрался до того места, где металась овчарка, но к своему удивлению собаки там не обнаружил.

– Что за черт? Куда она могла деться? – задал он себе вопрос, не понимая, как такой большой пес мог исчезнуть, причем без следа. Хотя стоп. Почему без следа? След кажется все-таки остался. Вернее шерсть.

Еремин наклонился, разглядывая на земле окровавленные клочья шерсти, что само по себе вызвало у него еще большее непонимание. Еремин вполне допускал, что псина могла сцепиться в драке с другой собакой, которая ее порядком подрала. Ведь слышал же Еремин как собака заскулила. Тогда вполне допустимо, что проиграв в схватке псина попросту ретировалась, убежала. Точнее убежали обе собаки. Такое конечно, возможно, если учесть, что эта часть лесопарка густо заросла и совсем не освещается фонарями.

Но с другой стороны, второй собаки могло и не быть тут. Тогда куда подевалась овчарка. Не побежала же она на заросший пруд, где и воды-то нет, а одна топь.

Размышляя об этом, Еремину вдруг показалось, что оттуда со стороны пруда на него кто-то смотрит. Причем, вряд ли это человек.

Еремин вздрогнул, быстро выпрямился и посветил в полумрак зажигалкой, чувствуя, как у него по спине побежали мурашки.