Что же делать, что же делать? У меня даже во рту пересохло от волнения, но я не решался позвонить, позвать кого-нибудь, чтобы принесли воды. Я боялся, что лицо у меня слишком бледное, что голос мой задрожит, и тогда все поймут - почему-то я был убежден в этом - все сразу же поймут, что я сжимаю ЭТО в своей правой руке. Что делать, что делать? Вдруг, как-то неожиданно, я понял, что давным-давно не вставало передо мною этого вопроса, что я уже привык, что мне всегда говорят, что следует делать, что любое мое действие следует за получением соответствующего указания, а без указания я попросту не способен ни на что решиться. Но какое и от кого я могу получить указание теперь? Кто может дать мне указание в таком деле? Разве что само ЭТО. Но стоит ли его слушать?

В дверь постучали, и вошел мой секретарь.

- Я проводил магистра до дома, господин бургомистр. Карета подана к выходу. Осмелюсь напомнить, что вас ждут в старом дворце.

- Хорошо, идите. - Я чувствовал, что мне трудно говорить, в горле сидел какой-то комок, и я покашлял, чтобы освободиться от него. Но это не помогло, и я хрипло добавил: - Я выйду через несколько минут.

Дверь за ним закрылась, и я снова остался один. Что ж, по крайней мере получено ясное указание. Надо ехать - от этого никуда не денешься. Попробовал бы я проигнорировать приглашение начальника камаргосов... Да тут никакого извинения не может быть - болен, ногу ли сломал, при смерти лежит - изволь приехать, если он тебя приглашает. А ведь как было, когда меня двенадцать лет назад назначили бургомистром? Сейчас и не верится. Ведь это я мог тогда пригласить его к себе - и не принять. Бывало, не раз бывало, что тут скрывать? Мне он никогда не нравился, даже в то время, когда не имел еще такой власти, даже до террора, что он установил в городе шесть лет назад. И я не стеснялся показать ему это. Вот он теперь на мне и отыгрывается.

Я с трудом встал. Свеча справа сильно коптила, и я задул ее. Потом пошел к двери, снял с вешалки свой плащ и попытался надеть его. ЭТО мешало. В самом деле, не идти же мне к начальнику камаргосов, зажав ЭТО в кулаке. Я немного подумал, затем сунул ЭТО в карман и с трудом разжал кулак. Мелькнула шальная мысль: хорошо бы в кармане оказалась дырка. Но нет, в моих карманах дырок не бывает, я это знал. Я надел плащ, надвинул шляпу поглубже, чтобы не видно было лица, и вышел.

У выхода, освещенного факелами, стояла моя карета. Секретарь распахнул передо мною дверцу, я сел, он забрался следом, и мы поехали. Интересно, что потребует от меня сегодня этот мерзавец? Ехать к нему не хотелось настолько, что я даже застонал. Но тихо, чтобы не услышал секретарь. В такое время надо следить за собой, в такое время каждый может оказаться доносчиком.

В последние годы, с тех пор как шесть лет назад при поддержке армии герцога камаргосы установили в городе свой порядок, не было для меня горшей пытки, чем встречаться с их начальником. Я еще мог смириться с тем, что он существует и действует, пока сидел у себя в ратуше. Но ехать к нему, встречаться с ним... Ну почему, почему его не сумели прирезать? Если бы его хотя бы ранили, хотя бы чуть задели, я мог бы не тащиться через весь город, я мог бы сейчас отправиться домой, поужинать в кругу семьи и лечь спать. Мог бы - если бы не ЭТО.

А собственно, кто заставляет меня ехать к нему теперь, явилась вдруг непрошеная мысль. Теперь, когда ЭТО в твоих руках, когда твой долг, твоя прямая обязанность - спасти свой родной город. Надень ЭТО - и все проблемы останутся позади. Надень ЭТО - и не нужно будет больше пресмыкаться перед этим мерзавцем. Надень ЭТО - и... Меня как жаром обдало. Наверное, только теперь я впервые понял, что это означает - надеть ЭТО. Я представил себе, как окажусь один на один с драконом, в его подземелье, представил свой ужас в момент, когда увижу во тьме его надвигающуюся огнедышащую пасть, когда почувствую на своем лице зловонное дыхание, и содрогнулся. Нет, нет, только не это! Но что же тогда? Что ждет того, кто откажется от ЭТОГО? Не ужаснее ли потеря души любой гибели, даже самой-страшной?

Гибели.