Тия ахнула.

— Я не взяла с собой пектораль!

— Это не имеет значения. Человеческая жизнь не зависит от куска золота.

— Моя любовь тоже не зависит от золота, — сказала девушка. — Я хочу, чтобы ты запомнил: я буду тебя любить. Любить и ждать. Всегда.

Тамит нахмурился.

— Ты говоришь так, будто нам предстоит долгая разлука!

Тия не успела ответить: ее лицо побелело, а глаза закатились.

Юноша вовремя подхватил девушку, но не смог привести ее в чувство. Ему пришлось вернуться на берег Нила. Увидев небольшую деревушку, Тамит обратился за помощью к ее жителям.

Тию уложили в одной из хижин, а когда она пришла в себя, напоили водой и чуть позже молоком. Сердобольная крестьянка смазала ее царапины какой-то мазью и даже переодела девушку в чистое платье.

— Я хотела умереть, — прошептала Тия Тамиту, который сидел рядом. — Последовать за Харуей. Ты пришел и снова меня спас.

Юноша содрогнулся.

— Никогда не пытайся сделать такое, слышишь! Если бы ты умерла, я бы тоже не встретил следующий день!

Тамит вышел к воде. Он решил попросить у кого-нибудь из крестьян лодку и, как только Тие станет немного легче, отправиться в путь. Он и верил и не верил в успех задуманного. Их бегство напоминало детскую игру. Но в детстве рано или поздно игре приходил конец, и они становились теми, кем были на самом деле: дочерью писца и жителем болот, бедняком, изгоем.

Нил переливался всеми оттенками голубого цвета. В небе кружили многочисленные птицы и проплывали огромные белые облака, на вид такие мягкие и пушистые, что на них хотелось лечь и безмятежно смотреть вниз, на суетливую землю. Тамит смежил веки. Сквозь ресницы мир выглядел сине-зеленым, а еще золотым. Юноше казалось, что это цвет счастья.

Когда он вновь открыл глаза, ощущение счастья растаяло, потому что к берегу приближалось быстроходное судно. На нем было два рулевых весла, большой парус и не менее двадцати гребцов. На носу стоял надсмотрщик с хлыстом в руках, рядом с ним — незнакомый Тамиту мужчина, знатный и богатый на вид, и отец Тии, писец Анхор.

Очевидно, они приставали к берегу везде, где только можно было пристать, и расспрашивали жителей окрестных деревень о двух беглецах.

Юноша бросился назад. Тия лежала в хижине. Увидев Тамита, она протянула к нему руки, и в ее жесте было столько наивности, доверия и нежности, что у него сжалось сердце. Они были нужны один другому не только потому, что любили друг друга, а еще потому, что только вместе, вдвоем обретали силы для противостояния чужому и враждебному миру.

Тамит напрасно умолял крестьян не выдавать его и Тию, просил людей, которые привыкли падать на землю перед каждым, кто показывал им палку.

На сей раз никто не стал церемониться с юношей. Девушку вырвали из рук Тамита, а его самого свалили с ног мощными, безжалостными ударами, поставили на колени и заставили согнуть спину и плечи.

Юноша оторвал взгляд от пыли и посмотрел в лица своих мучителей.

Губы Анхора были крепко сжаты, в глазах затаилось отчаяние. Писец был сломлен пережитым унижением и выглядел постаревшим лет на десять. Второй мужчина, муж Тии, держался иначе: спокойно, не без легкой насмешки. Он разглядывал Тамита с явным интересом. Судя по всему, архитектор Мериб ожидал увидеть перед собой другого человека.

— Ты знаешь, что я могу сделать с тобой за то, что ты похитил мою жену? — холодно произнес он. — Отдать приказ убить тебя без суда!

— Прошу вас, отпустите Тамита! — воскликнула Тия, которую Анхор крепко держал за руку.

— Чтобы он вновь попытался тебя украсть?

— Нет, — прошептала девушка, — он не станет этого делать.