– Почему вы хромаете? Споткнулись на улице? – спросил он, и Алиса обернулась, нахмурилась.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– У меня работа такая – спрашивать. Я сам пару недель назад поскользнулся, упал и так вывихнул лодыжку, что пришлось мазать каким то кремом. Или мазью, никогда не понимал, в чем разница. Вот я и подумал, может, вам к врачу надо.

– Не нужно мне к врачу, – ответила она. – Какие еще у вас ко мне есть вопросы? Если про алиби, то у меня его нет, ни до, ни после того, как отец уехал, я из дома не выходила и ни с кем не виделась, так что можете хоть сейчас строить версии, если хотите.

– Я даже в мыслях не держал, – ответил Иван, снова – в который уже раз – мысленно выматерившись. Чертов сержант, о чем только думал. Бывают же такие совершенно пустые головы. – А в какое время ваш отец уехал в Благинино? Это вы можете мне сказать?

– Это могу, – пробормотала девушка, и лицо ее потемнело. – В тринадцать двадцать пять. Вообще он обычно уезжает рано, чтобы не попасть в пробку. Хотел уехать в восемь, но без десяти девять вернулся – забыл свою новую игрушку.

– Игрушку?

– Он купил свистульку, такую, чтобы уток, кажется, подманивать. Не знаю, я в этом не разбираюсь. Никогда не понимала его увлечения охотой. Он говорил, что это – чисто мужское, первобытное, от наших предков, которые жили в лесах. Древляне, кривичи и прочие. В общем, он все хотел победить мамонта… – Она замолчала, на этот раз надолго. Иван ее не перебивал, не спрашивал. Хорошо уже то, что она с ним вообще разговаривает. Хотел было включить диктофон, но передумал – побоялся спугнуть. – Вот за этой свистулькой он и вернулся.

– Он был один?

– Да, один, – кивнула она, но потом нахмурилась. – Нет, я не знаю, но думаю, что один. Я его не видела.

– В смысле? Вы же сказали…

– Я его не видела, я его слышала. Я была в своей комнате, когда он вернулся, и он крикнул мне, что забыл свистульку и что раз так, поедет попозже. Я выходила из комнаты, но он был у себя, разговаривал с кем то, так что я не стала ему мешать. Только вытерла пол.

– Пол?

– Натекло на пол с ботинок. Вообще, у нас двор убирают ужасно, сваливают весь снег горами на обочину, а тротуар вообще нормально не чистят.

– Ладно, значит, он побыл еще дома и уехал. Так? В час двадцать пять? – Иван переспросил намеренно.

– Когда папа уезжал, он дунул в свистульку, такое получилось кряканье утки. И крикнул, чтобы я не засиживалась у компьютера, но это он всегда мне говорит. А после я слышала, как хлопнула входная дверь.

– У вас были какие то свои планы на Новый год? Поэтому вы не поехали с ним на дачу? – спросил Иван и удивился, с какой жесткостью девушка ответила на его вопрос:

– Я никогда не езжу на дачу. Никогда.

– Почему? – опешил Третьяков.

– Какая разница? Разве недостаточно вам того, что сегодня меня там не было? Вы же это хотите знать? Я не была на этой чертовой даче ни разу за все пятнадцать лет, и ноги моей там не будет. Скажите, а вы как думаете, его убийцу найдут? Этот ваш товарищ сказал, что это было ограбление. Он называл папу «убитым», – сказала Алиса, голос – как шелест падающих листьев. – «Убитым».

– Сочувствую. Черт! Вот бывают же идиоты, – выпалил Третьяков. Набить бы этому Чертоку лицо, так, чтобы запомнил. И на всякий случай уволить к чертям собачьим.

– Да уж, – согласилась она.