Кабинет, в котором в тот вечер оказались мы, о личности Джокера вовсе ничего не говорил, разве что намекал на немалые гонорары, которые клиенту придется заплатить. Дорогая отделка, дорогая мебель. На резном дубовом столе ноутбук, на стене картина современного испанского художника, чью фамилию я благополучно забыла. Бык в треуголке злобно взирал с полотна, на заднем плане маячил тореадор с красным плащом в руках, вместо головного убора что-то подозрительно напоминающее рога. Поди разберись, что этим хотел сказать живописец.

Мы только успели устроиться в креслах, а Бергман – за столом, как раздались шаги на лестнице, а вслед за этим дверь распахнулась и в комнату вошел мужчина лет шестидесяти, в светлых джинсах, рубашке в полоску и бежевой кофте. Рыжеватые волосы так поредели, что сквозь них видна была розовая кожа. Лицо мужчины веснушчатое и до того невыразительное, что, казалось, закрой на миг глаза, и уже не вспомнишь, как он выглядит. Хотя, если присмотреться, лицо было приятным. Среднего роста, очень худой, ко всему прочему, он еще сутулился, кожу на лице и руках покрывали белые пятна. В целом он выглядел истощенным стариком, при том что морщины практически отсутствовали.

– Здравствуйте, – едва слышно произнес он, обводя нас взглядом и задержав его на Бергмане, безошибочно угадав в нем лидера. Мужчина откашлялся и заговорил громче:

– Ключников Павел Аркадьевич. Благодарю, что согласились встретиться.

Бергман поднялся из-за стола и направился к гостю, представил нас, затем представился сам, пожал Ключникову руку и указал на диван, предлагая присесть, после чего вернулся за стол и сказал:

– Внимательно вас слушаем, Павел Аркадьевич.

Тот нервно повел плечами, стиснув руки на коленях. Он очень нервничал – чтобы понять это, мои способности были ни к чему.

– Я хочу сразу предупредить… – Тут он сбился и почти умоляюще посмотрел на Бергмана. – Возможно, вам покажется, что дело, из-за которого я к вам обращаюсь, не вашего уровня, но для меня это вопрос жизни и смерти. И я… я готов заплатить любые деньги, лишь бы… простите, я от волнения могу сказать что-то не так…

– Хотите кофе? – улыбнулся Максимильян. – А может быть, коньяк?

– Нет-нет, спасибо, – облизнув пересохшие губы, ответил Павел Аркадьевич со всей поспешностью. – Я просто очень хочу, чтобы вы приняли мое предложение. Вы моя единственная надежда.

– Мы вас слушаем, – вновь улыбнулся Бергман, желая придать гостю уверенности.

– С чего начать? – обводя нас взглядом, пробормотал он. – У меня есть дочь. Ей четырнадцать лет. Славная, милая девочка. Мы живем в Черкасово, вы, должно быть, знаете, это поселок в восьми километрах от города, сейчас городской микрорайон. Прекрасное место… тихое, спокойное… было. Но с некоторых пор у нас стали происходить… странные события. Я бы сказал, зловещие. Началось все в конце апреля… то есть тогда начали замечать… стали пропадать животные. Собаки, кошки… Затем эта история с козой… исчезла коза, а потом ее голову обнаружили на ступенях церкви. Огни на кладбище… по ночам многие слышали странный вой…

Вадим закатил глаза, это не укрылось от Ключникова, и он обиженно вздохнул.

– Я понимаю, как глупо это звучит. Я предупреждал…

– Продолжайте, – кивнул Бергман.

Павел Аркадьевич вновь вздохнул:

– А потом случилась трагедия: утонула подруга моей дочери. Поначалу решили: несчастный случай. Ужасно, но, к сожалению, такое бывает. Река с сильным течением. Хотя вся наша детвора купалась, и бог миловал… Возможно, мы, взрослые, потеряли бдительность, не стоило их одних отпускать.