– Знаешь, Ратибор… – задумался Волк. – Наверно он прав. Витима уже нет, а мы до сих пор делаем то, чего делать не след, чего по своей воле делать не стали бы. Словно воевода и ныне командует нами. Давай заночуем! Вон сколько харчей осталось от разбойничьей шайки! Славная выйдет тризна! И воям почет.

    – Харчей? – стрелок медленно оглядел сваленную у костров снедь. – Да, стоит остаться. Почесть героям отдать.

    8.

    Тучи лохматились, будто мокрые серые щупальца нависали над бесконечным миром грозной громадой. Блеклое зеркало солнца укрылось в сырой пелене, мрачно взирая сквозь плотный полог на троих устало качавшихся в седлах путников: головы склонились после бессонной ночи, кони бредут вялым шагом. Низкий западный ветерок сдул душный зной, залил землю сырой прохладой, полынь повлажнела, заиграв бисером капель, тяжкие копыта выбивали из нее горький бодрящий запах. Лес кончился почти сразу, за разбойничьей весью снова потянулась ровная как стол приднепровская степь, но к вечеру покажутся, путники знали, первые деревья дремучих лесов.

    – Эй, хватит спать на ходу! – позвал друзей Ратибор. – Эдак мы и до старости к Киеву не прибудем. Кони отдохнули, можно и на рысь перейти!

    – Может до какого жилья успеем добраться, – безнадежно глянул на клубящиеся тучи Волк. – Ливень собирается не из слабых,