Но такой, как Джонатан Уайлд — ловец и растлитель душ и исчадие порока, — был особенно ему ненавистен.

«Воронье гнездо»

Если бы в тот день, когда Дефо встретился у ворот тюрьмы с Джонатаном Уайлдом, он последовал за ним, то попал бы в трактир «Королевская голова». Заведение это располагалось в лабиринте улочек прихода Сент-Джайлса, где обитали герои лондонского дна. И кварталы, раскинувшиеся вокруг церкви Сент-Джайлса, называли не иначе как «Воронье гнездо» — царство нищих и бездомных бродяг, где держали «малину» воры и бандиты, орудовали фальшивомонетчики и скупщики краденого.

В этих трущобах процветали бесчисленные пивнушки, публичные дома и ночлежки, где за пенни любой нищий, бродяга или пьяница мог переспать ночь. Долгое время здесь, в Кок-Эли, на углу Фор-стрит и Уайт-Кросс-стрит, Джонатан Уайлд вместе со своей подругой Мэри Миллинер содержал под видом питейного заведения притон, кишащий уголовниками. «Черный жгут» и «Синяя погибель» — портвейн и джин — пользовались тут наибольшим спросом. Старое доброе английское пиво, клерет, пунш или херес, который так любил толстяк Фальстаф, посетители не употребляли, предпочитая крепкие «мужские» напитки. Сюда, в Кок-Эли, заглядывали завсегдатаи других лондонских притонов, удалой народ, промышлявший воровством и грабежом.

Над входом в «Королевскую голову» (так называл свое заведение Уайлд) красовалась вывеска, изображавшая женскую руку с чашкой кофе — опознавательный знак того, что таверна одновременно являлась и «храмом греха». Дела Джонатана Уайлда шли неплохо, если учесть, что его заведение славилось не только как бордель, но и было тайным складом краденых вещей.

С некоторых пор бывший «принц разбойников» — кличка, под которой он числился в списках Ньюгейтской тюрьмы, — вор из воров, совершивший свой первый выход «на великую сцену жизни» в 1682 году, порвал с воровским ремеслом и занялся более прибыльным бизнесом. Он жил в согласии с законом, дружил с властями, что не мешало, а скорее помогало ему содержать под видом таверны знаменитый притон.

Но вот времена изменились к худшему, укрывать краденое стало опасно. Согласно недавно принятому закону, это считалось уголовным преступлением. Виноватого ждала виселица. И Джонатан Уайлд, умный и хитрый мошенник, задумал план, как обойти закон и избежать кровавых лап мистера Кетча. Так называли всех палачей с тех пор, как на этом поприще четверть века подвизался Джек Кетч, имя которого стало нарицательным.

В чем же состоял план Джонатана Уайлда?

Он предложил такой порядок: всю добычу воры сдают ему одному. За соответствующий выкуп он возвращает награбленное владельцу, выступая в безобидной роли посредника.

Нельзя сказать, чтобы идея эта была такой уж оригинальной. Взимать выкуп с пострадавшего за награбленное у него же — до этого додумывались даже мелкие воришки. Но осуществить это в таких масштабах, в каких задумал Джонатан Уайлд, никто еще не отваживался. Что ему это удастся, в том сомнений не было. Все знали, если «принц разбойников» за что-нибудь берется, то можно быть уверенным в успехе.

Уайлд, как истый делец, отличался тем, что умел претворить идею в жизнь. Недаром про него говорили, что он был чрезвычайно изобретателен в составлении замыслов, искусен в изыскании способов осуществлять свои намерения и решителен в исполнении задуманного. Знали и то, что он никогда не довольствовался частью добычи, а предпочитал заполучить ее целиком. Его правилом было идти до конца, ибо, как он считал, многие погибали оттого, что зашли в мошенничестве недостаточно далеко. Знали также, что был он злопамятен и жесток, дьявольски коварен и лицемерен. «Сердце, — любил повторять он, — надлежащее место для ненависти, любовь же и дружбу носи на лице».