Мне известен, например, такой факт. По возвращении из Барвихи Фадеев сказал, что надо собрать драматургов и обсудить ошибки, допущенные в пьесе «Карьера Бекетова» (пьеса Софронова. – Авт.) Тогда Софронов сделал все возможное, чтобы избежать этого. Накануне обсуждения его пьесы он приехал к Фадееву с каким-то приезжими с Дальнего Востока, оказавшимися товарищами Фадеева. Было выпито много вина, и после этого Фадеев больше не появлялся в Союзе писателей.

Ведь мы все знаем, что Фадеева надо беречь и ни в коем случае не приглашать его выпить. Это всем известно уже давно. У нас, старых писателей, создается впечатление, что Софронов в нужный момент просто спаивает Фадеева. После того случая Фадеев уже не занимался делами, а Софронов с 1 июля уехал на два месяца в отпуск».

Фадеев много лет был министром по делам литературы. И постоянно говорил, что мечтает сбросить это бремя и вернуться к творчеству. Сталин заботился о своем главном писателе, создавал ему условия для успешной творческой работы. В 1949 году это оформили постановлением политбюро:

«Принять предложение Союза советских писателей СССР о предоставлении членам Секретариата Союза, в связи с их перегруженностью организационными и общественными обязанностями, ежегодно трехмесячных творческих отпусков с сохранением заработной платы».

Иначе говоря, помимо обычного месяца на отдых еще три месяца Фадеев, оставаясь на казенном коште, мог, отложив все дела, беспрепятственно писать. Такие условия не создавались даже для членов политбюро. Когда он брался писать роман, ему давали и более продолжительный творческий отпуск. Но ему постоянно что-то мешало вернуться к литературному творчеству.

Он возмущенно писал коллегам по секретариату правления Союза писателей:

«Мне давали на один год «отпуск». Что же это был за «отпуск»? Шесть раз в течение этого года меня посылали за границу. Меня беспощадно вытаскивали из Магнитогорска, Челябинска, Днепропетровска еще недели за две до заграничной поездки, чтобы участвовать в подготовке документов, которые отлично могли быть подготовлены и без меня, притом примерно столько же уходило на поездку, потом неделя на то, чтобы отчитаться.

Два месяца ушло на работу в комитете по Сталинским премиям. Я участвовал в проведении Всесоюзной конференции сторонников мира. В условиях этого так называемого «отпуска» я имел для своих творческих дел вдвое меньше времени, чем для всего остального…»

Добавим еще, что Фадеев был депутатом Верховного Совета СССР, Верховного Совета РСФСР, Московского Совета. Александр Александрович без тени сомнения говорил о своем большом литературном таланте, повторял: вот освобожусь от всего и наконец-то засяду за книги, которые станут подарком читателю.

Не любивший Фадеева Шолохов ехидно замечал:

– Если бы Саша по-настоящему хотел творить, разве стал бы он так трепаться во всех писательских дрязгах? Нет, ему нравится, что его ожидают в прихожих, что он член ЦК и так далее. Ну, а если бы он был просто Фадеев, какая была бы ему цена?

Вот это вопрос: какова цена писателю Фадееву?

После освобождения Донбасса от немецких войск руководители украинского комсомола доложили первому секретарю ЦК Компартии Украины Никите Сергеевичу Хрущеву о подпольной организации в шахтерском поселке Краснодон. 8 сентября 1943 года Хрущев отправил докладную записку Сталину с предложением наградить руководителей «Молодой гвардии» (подробнее см. «Отечественная история», № 3/2000). Вождь согласился с предложением. На следующий день был подписан указ Президиума Верховного Совета.

Олегу Кошевому, Ивану Земнухову, Ульяне Громовой и Любови Шевцовой присвоили звания Героев Советского Союза (посмертно), еще сорок пять человек получили ордена, среди них мать Кошевого.