– Зачем нам? – озорно откликнулся Пантелей. – Рабы для нашей галеры у нас теперь есть. – Он протянул пленникам по веслу, сел у дальнего борта и направил на них автомат. – Арбайтен! Бистро! Бистро! Гребите, вашу в печень мать! – прошипел он на международно-понятном языке, сделав несколько характерных движений прикладом, словно работал веслом, но пленники только испуганно сверкали в темноте белками глаз. Видимо, максаковское познание иностранных языков было им незнакомо.

– Берите весла и гребите, – раздалась за спиной у Пантелея довольно чистая английская речь. – В какую сторону грести, товарищ старший сержант? – Курочкин перешел на русский.

– На север, – оторопело скомандовал Максаков, подчиненный тут же повторил приказ по-английски, и оба бандита, согласно закивав, с готовностью принялись плескать веслами о воду.

– И хорошо ты балакаешь на языке нашего вероятного противника? – поинтересовался Пантелей с долей зависти.

– Прилично, – скромно отозвался подчиненный.

– Ага. Ну и ладненько. Сейчас мы быстренько проведем дознание. Давай-ка, карась, на мое место, а я у пулемета стану. – Он встал, уступая свою позицию Григорию. – Щас мы этих упырей пытать будем. Спроси-ка у них, что они ночью делали в джунглях?

Курочкин перевел вопрос, выслушал ответ, снова спросил, еще раз выслушал, опять чем-то поинтересовался.

– Эй-эй, карасяра, – грозно перебил беседу Пантелей, – ты о чем это с ними балакаешь? Советуешь им, как драпануть? Я хоть по-английски ни бельмеса не понимаю, но кумекаю так, что на мой короткий вопрос должен быть такой же короткий ответ.

– Так точно, товарищ старший сержант, – с готовностью отозвался Курочкин, – я просто экономлю ваше время. Они сказали, что охраняли поселок. Это, вероятно, те самые огни, которые мы видели в джунглях.

– Что за поселок? Пиратский?

– Никак нет, – ответил за пленных Григорий. – Они – контрабандисты. И поселок, соответственно, их, контрабандистов, пристанище. Или, как вы выразились, «малина».

– Ты, давай, не умничай, – сурово предупредил подчиненного Пантелей. – Спроси, может, они чего-нибудь слыхали о нашем корабле и ребятах.

– Вряд ли, – с сомнением произнес Курочкин, – контрабандисты и пираты – профессии разные.

– Хрен редьки не слаще. По мне, так они одним дерьмом извазюканы, – вынес свой приговор Максаков. – Гляди, чтобы эти птахи пиратам, которые наших братков повязали, оружьице втихаря не подкидывали. Контрабандой. Ты поинтересуйся. Да не стесняйся, – посоветовал Пантелей, – пни там которого в лодыжку, чтоб поразговорчивее были.

Бить по голени Курочкин никого не стал. По всему было видно, что пленникам скрывать было нечего, поэтому тараторили они с удовольствием, перебивая друг друга.

– Ну, и чего они там начирикали? – снова поинтересовался Максаков, в очередной раз перебивая затянувшийся симпозиум.

– Говорят, что знают не только о том, что наш корабль захватили пираты, но также и кто это сделал. Говорят, банда под предводительством некоего Нгомбо. По местным меркам – предводитель всех здешних корсаров или что-то вроде того.

– Пахан, значится, – задумчиво произнес Пантелей. – Место указать могут?

– Могут, – после короткого вопроса подтвердил Курочкин.

– Вот что мы сейчас с тобой сделаем, – заговорил Максаков после непродолжительных размышлений.