– Шутник! – заржал пиратский предводитель, хлопая меня по плечу. – Тогда ещё проще. Нужен народ – только скажи, будут.

– У Абдуллы очень много людей, да? – иронически усмехнулся я. И подпустил ответную колкость: – А приличные спецы есть, или все такой же сброд, как вот эти?

Диман слегка растерялся и пару секунд смотрел на меня, решая, рассердиться или нет. Потом хмельное благодушие, всё же, взяло верх, и он сказал:

– Ну, чо ты, нормальные, в принципе, пацаны. Не особо Эйнштейны с Коперниками, конечно…

– Да-да, три поросёнка, – кивнул я. – Них-Них, тупой, как пробка, Нюх-Нюх, всё время хихикал, и Нах-Нах, ни фига делать не хотел.

– Не гони, наркуш у меня нет, – возразил Диман. – За этим слежу конкретно.

– Concretno, капитан, – ухмыльнулся второй, безымянный пока подручный, уловив знакомое слово.

– Анжела-то как к твоему бизнесу относится? – спросил я, будто ничего не подозревая о судьбе девушек. – Она здесь?

Что-то, всё же, изменилось в выражении его лица:

– Да мы с ней, того, расстались. Достала, честно говоря. Ещё не жена, а пилила, пилила, пилила… О! А вот идёт мой деловой партнёр. Приветствую, господин Канэй!

Я обернулся. К столику семенящей походкой подходил высокий морщинистый неймодианин в традиционных одеждах своего вида – длинном балахоне и высокой шапке вроде камилавки греческих священников, только с наушниками. Его сопровождала бледная болезненного вида женщина, из жёстких волос которой торчали антенны-трубочки. Балосар. Этот вид я раньше наблюдал только издали. Едва удостоив нас взглядом, она села рядом с неймодианином, положив на колено деку. Господин Канэй представил её как Терби Стампети, своего референта. На базик неймодианин говорил с ужасным акцентом, у Димана же, насколько я мог судить, выговор был идеальный. Думаю, его никто не спрашивал, не бреганец ли он. Ну, а что удивляться, если последние полтора года он пользовался этим языком постоянно, а я по потребности? Беседа с неймодианином началась по-восточному, с новостей, расспросов о семье почтенного Канэя и тому подобных тем. Наконец, решив, что дань традициям отдана, Канэй приступил к делу.

– Сколько ты привёз, друг мой? – спросил он.

– Девятнадцать.

– Хорошая партия. Я хотел бы взглянуть.

Диман посмотрел на меня.

– Ладно, – сказал я, – я же вижу, у тебя бизнес.

– Не-не, погоди. Дело-то минутное. Понимаешь, мы тут это… – Диман замялся, видно, соображал, как преподнести мне своё занятие. – Короче, корабль одного сутенёра подловили. А у него там шлюх полный трюм. Вот, хочу их сбагрить поскорее, пока мои орлы из-за них не передрались.

– Разумное решение, – согласился я. – Не дело держать на корабле такой возмущающий фактор. Пойти, что ли, с вами, посмотреть?

– Айда! Господин Канэй, не возражаете, если мой друг пойдёт с нами?

– Нет-нет, пойжалюйста! Чем больше покупатель, тем лючше торговля!

Выходя из кантины, я увидел, что Осока продолжает беседовать с двумя димановскими «орлами», потягивая через трубочку коктейль. Мой взгляд она, разумеется, ощутила моментально, несмотря на то, что сидела почти спиной.