Спустя долгое время Мэгги, не в силах противиться искушению, надела манту на себя, ощутив прохладную весомость серебра, струящегося по спине, по плечам и меж грудей.

Бесконечно долгое мгновение Мэгги ждала, что манта овладеет ею, пронзит ее светом, как это делал вожатый. Мгновение это было исполнено безмерного ужаса.

Мэгги старалась очистить ум от всего суетного, отогнать страх, но знание не пришло. Ничего так и не случилось.

Но когда Мэгги уже собралась с возмущением сбросить манту, перед ней предстал образ женщины с длинными темными волосами и кожей, как сливки. Каждая линия ее тела была совершенна. Мэгги незачем было спрашивать, как ее имя.

– Твои мозговые волны не соответствуют моим, – сказала Семаррита. – Я могу связаться с тобой, и ты получишь возможность частично пользоваться омниразумом – но, как и та дрононка, что была до тебя, полностью контролировать его не сможешь. Притом мне совсем не хочется входить в ту, что так меня боится. Что нужно тебе от меня?

– Мне нужен дом, – сказала Мэгги. – Тебе знакомы десять тысяч миров. Может быть, ты и мне расскажешь о них?

Семаррита протянула палец и тронула Мэгги между глаз. У Мэгги слегка закружилась голова, и Семаррита убрала палец. Теперь она смотрела на Мэгги по‑новому, как будто поняла ее.

– Ты не обретешь удовлетворения, если узнаешь об этих мирах от меня. Ты будешь счастлива, только если сама побываешь в каждом из них и узнаешь их.

– Это верно, – сказала Мэгги.

– Притом ты не для одной себя подбираешь мир. Ты ищешь мир, в котором будешь счастлива со своим любимым, Галленом. Я не уверена, что такой мир существует.

– Но с которого мне начать?

– С Тремонтина, – ласково засмеялась Семаррита. – Там ты сможешь многому научиться, а способности Галлена подвергнутся суровому испытанию.

– Спасибо тебе, – сказала Мэгги и сняла манту. Недавнее видение сразу же показалось ей странным, как сон, который забывается при пробуждении, и Мэгги подумалось, что все это ей пригрезилось. Она улеглась рядом с Галленом, и он, оберегая, обнял ее одной рукой.

22

Десять дней Галлен и Мэгги выхаживали Орика и Эверинн, которые постепенно поправлялись. В это время из многих отдаленных миров к ним стали прибывать люди – послы и знатные вельможи, радующиеся концу дрононского правления. Первыми явились таррины, делегаты из трех галактик – они на следующее же утро просто возникли на дороге, ведущей ко дворцу, пройдя через свои ворота. Их были десятки – мужчин и женщин неземной красоты, окруженных ореолом света и мира.

Галлен попросил их, чтобы они помогли обмыть Эверинн и Орика и перенести раненых во дворец. Несколько тарринов осторожно проделали это, а врачи, осмотрев раненых без посторонних глаз, заверили, что оба скоро встанут на ноги.

Потом один из прибывших попросил Галлена и Мэгги принять его. Они уединились в одной из тихих комнат дворца, и могущественный лорд Мерон обратился к Мэгги. Он был высок, с выпуклой грудью, длинными каштановыми волосами и проницательными зелеными глазами. Взяв Мэгги за руку, он посмотрел ей в глаза:

– Знаешь, человечеству будет не слишком на руку, если ты станешь претендовать на омниразум.

– Знаю. Да он мне и не нужен. Галлену и мне он достался чисто случайно.

– Однако вы его завоевали, – потрепал ее по руке Мерон, – и дрононы заставят вас отчитаться за него.

– А нельзя его просто отдать? Отдать Эверинн?

– Омниразум ты ей можешь отдать, но бремя правления дрононами останется при тебе.