Но я туда и не собирался.

В ухе раздался голос пилота:

— Сам помочь не могу, вызываю бригаду!

— Нам понадобится помощь Архангелов, — проговорил я.

Интересно, они участвовали в операции, проведённой на Авалоне? Будет весьма парадоксально, если им придётся зачищать базу от собственных боевых модулей. Наше пребывание здесь станет общеизвестно, Лугацкому придётся давать объяснения по поводу того, почему он позволил нам взять «Фаэтон». Думаю, с Авалоном разделались задолго до нашего отлёта из Москвы, и он тут ни при чём, как я подумал вначале. Никто не мог обогнать нас, да ещё разгромить целую базу прежде, чем мы появились.

Я понимал, что «Фаэтон» только что покинул Авалон и сейчас удалялся от него с бешеной скоростью. Но ждать помощи я не мог: ещё несколько минут, и робот найдёт меня.

Нужно было найти укрытие понадёжней. Я осмотрел местность, но обзор был неважный, потому что я не мог высовываться. Наконец, метрах в двадцати впереди я увидел перевёрнутый стол. Кажется, железный. Это был мой единственный шанс: даже если металл не выдержит попадание пуль, что весьма вероятно.

Я прильнул к щели, высматривая модуль. Он стоял перед дверью, вырисовываясь на фоне голубого неба чёрными силуэтом. Ждал!

Глава 28

Вдохнув поглубже, я выполз из укрытия и, пригнувшись, побежел через зал. Пару раз только чудом мне удалось не вывихнуть лодыжки, и, наконец, я подхватил стол и закинул его себе на спину. Очередь, которой разродился робот, едва я показался, настигла меня, и пули с грохотом ударились о металл. Я чувствовал, как они продавливают его и впиваются в мою спину. Вот сейчас мне пригодился бы бронескаф, но я, конечно, оставил его дома, ведь мне предстоял всего лишь осмотр в техническом отделе.

Стиснув зубы от боли, я понёсся прямо к шахте лифта. Прыгнув в его тёмную утробу, отпустил стол и выбросил вперёд руки. Пальцы схватили провисшие тросы, и я начал скольжение вниз. Хотя куда больше это походило на слегка замедленное падение. К счастью, на мне были форменные перчатки, так что поначалу я не чувствовал жжения, но через несколько секунд ладони пронзила боль, и я принялся тормозить ногами. Получалось неважно: подошвы были скользкие, а трос металлический и гладкий, так что трение оказалось минимально. Руки горели огнём, очень хотелось разжать пальцы, но я понимал, что это будет означать смерть. Лучше уж ободрать ладони, чем стать трупом внизу шахты. Из глаз брызнули слёзы, перчатки превратились в лохмотья, ладони заскользили ещё быстрее из-за крови, выступавшей в роли смазки.

Я падал, и казалось, что спуску не будет конца. Глянув вниз, я увидел в голубом мареве сенсора дно. Судя по тому, что оно было пусто, кабина застряла где-то наверху. Значит, через несколько секунд я шлёпнусь о бетон. И, видимо, сломаю ноги.

Чтобы затормозить, я обхватил трос икрами и бёдрами, разжал пальцы одной руки и расстегнул ремень. Выдернув его, захлестнул трос и затянул — почему мне не пришло это в голову раньше⁈ Наверное, потому что я не каждый день сигаю в бездну шахты, пока мне в спину палят из минигана.

К счастью, пистолет у меня был в наплечной кобуре, а не на ремне — не хотелось бы его терять.