— Знаете что? — блеснул очками второй вожатый. — Сначала давайте поговорим друг с другом. Но мне не хотелось бы разговаривать с вами руками. Например, вы ведь умеете сидеть тихо. Начни ты. Скажи нам, кто ты, из какого класса и что умеешь делать?

Встала девочка с черными косичками. Она секунду смущенно смотрела на кончики белых туфелек, но потом сказала как-то неожиданно четко:

— Я Ката Барошова из Братиславы. Перешла в седьмой класс. Умею рисовать и петь.

Ката еще не успела закончить, как возле нее вскочила светловолосая девочка.

— Алена Климова из Пардубиц. Я умею варить и ставить палатки. Пойду учиться в восьмой.

— Илонка Месарошова из Дунайской Стреды! — выкрикнула третья. — Иду в седьмой. Я ничего не умею!

Вожатый сказал:

— Послушай, Илонка, а я вот по твоему носу вижу, что ты умеешь петь.

— Нет, не умею!

— А мне кажется, что умеешь.

— Но я умею петь только по-венгерски.

— Я Милан Яворка из Братиславы. Я умею петь, плавать, варить, рисовать, фотографировать и играть почти на всех инструментах.

— Тогда мы должны тебя хорошенько запомнить, — сказал вожатый. — Следующий!

— Гонза Мудрых. Девятый класс. Брно. Гитара. Все виды, спорта.

— Магда Митрова из Нитры. Иду в восьмой. Режиссер кукольного театра, гимнастка.

Знакомство продолжалось. И когда последним встал повар и гармонист, толстый Петр Маковник из Трнавы, вожатые поняли, что они везут в «Зеленую долину» одних специалистов: музыкантов, строителей, танцоров, фотографов, поваров, живописцев, футболистов, режиссеров, техников.

В поезде показали свои таланты только певцы и музыканты, у которых были инструменты.

Время бежало быстро, как река, от которой не отступали рельсы. С каждым новым километром река сужалась, скрываясь в густом ольшанике, и с каждым разом все с большей лихостью перескакивала через камни.

А где-то там, где река превращалась в совсем маленький ручеек, лежала «Зеленая долина».

Стемнело. Скорый, спотыкаясь на пригорках, подходил к большой станции. На потолке заморгала лампа. За ней вторая, третья. Ребята позакрывали окна. И опять начались рассуждения об иностранцах. Одного интересовало — едят ли шведы галушки? Другого — умеют ли болгары нырять? Третьего — только ли из Москвы приедут советские ребята или также из Узбекистана? Четвертого — есть ли в Аравии елки?

Кто-то предположил, что в Аравии вообще нет деревьев, а если и есть, то только оливы, а скорее всего там только песок и море.

— Можете тогда себе представить, — сказал Милан Яворка, — как они будут глаза пялить на эти горы! Так, как будто их привезли на Луну.

Словом, иностранцы в конце концов превратились у ребят в какие-то загадочные существа.

— Это такие же ребята, как и вы! — смеялась вожатая. — Хотя они и живут в других странах и, может быть, иначе одеваются, у них, как и у вас, две руки, две ноги и одна голова.

— Голова-то у них действительно одна, — серьезно сказал Гонза Мудрых, девятиклассник из Брно, — но что там, в ней, это вопрос. В прошлом году мой отец вместе с футболистами был в Швеции, и, представьте себе, один швед спрашивал его, не будет ли ему жалко возвращать костюм. Швед думал, что у нас все носят спецовки и, только когда государство посылает кого-нибудь за границу, оно одалживает отъезжающему из государственного склада дорогой костюм, чтобы он не позорил страну.

Ребята рассмеялись.

За окнами летели горящие искры. Катка Барошова задумчиво наблюдала за ними: «Эх, наловить бы этих искр и посадить их на черную доску.