|
Валерка ничего не успел сообразить, как она прыснула ему в лицо какой-то дрянью. Глаза чуть не взорвались от жгучей боли. Он схватился руками за лицо и рухнул на асфальт. А эта сволочь выхватила из его рук цепочку и слиняла. Когда Валерка наконец смог разлепить глаза, девчонки не было. Как говорил Замок в таких случаях — накрылась зонтиком. Он шатаясь побрел на улицу, понимая, что надо скорее смываться. Если она такая прыткая, наверное, и ментов уже вызвала. Глаза продолжало жечь, слезы текли безостановочно и он пытался промыть их слюнями, но и их надолго не хватило. Скорее бы дойти домой — думал он, шатаясь, как пьяный. Немногочисленные прохожие опасливо его обходили. Наконец увидел родные стены общаги — их обшарпанный вид в этот раз не вызвал в нем обычную тоску. Наконец он дома. Но главное теперь не попадаться на глаза матери. А то доконает его расспросами. Валерка тихонько зашел в квартиру и бросился в ванную. Там он промывал глаза с полчаса под возмущенные вопли бабки Анны Федоровны. Она стояла под дверью и настырно допытывалась, кто это так надолго застрял в ванной, когда уже давно ее очередь.
— Подавись своей ванной, — в сердцах выпалил он, наконец выходя из ванной и закрывая руками от нее лицо. — Совсем совесть потерял, — обрушилась с руганью на него бабка и больно стукнула костяшками пальцев по затылку. — Старая ведьма, — пробурчал он себе под нос, но так, чтобы она слышала. — Дебил проклятый! — тут же отозвалась бабка и захлопнула за собой дверь, опасаясь этого придурка. Отрастил когти, и как только ему мать позволяет в таком виде на люди выходить. А волосы? Кто из парней с такими длинными волосами ходит? Только последние идиоты, у которых ума нет, так они за счет волос себя утверждают… Был бы он ее внуком, ночью под машинку остригла бы. Валерка рассчитывал незаметно проскользнуть в комнату, надеясь, что мать уже спит. — Что там бабка разоралась? — услышал он сонный голос матери, когда зашел в комнату, не включая свет. Она уже лежала в своей постели и голос Анны Федоровны разбудил ее. — А хрен ее знает, все ей не нравится, — буркнул Валерка и быстренько нырнул в постель, чтобы мать ни о чем не расспрашивала его. — Ноги помыл? — на автомате спросила мать. — Помыл, — соврал он уверенно, зная, что уставшая за день мать ни за что не встанет, чтобы проверить. Хоть бы уснула уже поскорее, не донимала его расспросами. — Деньги Жорик дал? — все-таки спросила она. Еще глаз не продрала — и уже о деньгах, — подумал он возмущенно. — Дал, дал, — соврал Валерка, лишь бы она отстала от него. И когда мать затихла, он засунул руку под обивку дивана и вытащил стопочку денежных купюр — поднес их близко к глазам, рассматривая рисунки и раздумывая, сколько же положить на стол. Эту — «пятихатку» — или пару стольников. Подумал, что мать обрадуется, когда увидит «пятихатку» и положил на середину стола, чтобы сразу с утра в глаза бросилась, может, и не станет тогда будить его спозаранку. Все-таки утомительное дело бомбить баб. Замок где-то тусуется, сто пудов кайф ловит, а ему приходится шестерить… Но с другой стороны — кто ему еще даст денег почти за так? Все это рыжье ничего не стоит, пока болтается в ушах этих старух. А стоит попасть в его руки, а потом в руки Замка — глядь и Валерке что-то перепадет. Вот с девчонкой облом вышел. Но он ее запомнил. Еще попадется она ему, так ей загонит шило в спину, не обрадуется. И цепочку снимет, и сумочку отберет. А что если потом ее в подъезд затащить? Надо проверить, есть ли там подвал и не висит ли на двери замок. А что он — с замком не справится? Надо спросить завтра у Замка (Валерка тихо хихикнул, ему понравилось, что у Замка надо спрашивать про замок), не осталось ли у него фомки или лома, чтобы замок взломать. |
