Турецкий, раздумывая над ее словами, повернулся к окну. Станица затихла, в окнах погасли огни. Все вокруг наконец успокоилось и не верилось, что в этой умиротворенной тишине его подстерегает по крайней мере десяток людей со стволами. Даже собаки перестали лаять, видимо, исчерпав свой лимит рвения. Звездное небо нависло нарядным шатром над станицей. Темные тени, которые отбрасывали деревья и дома, напоминали театральные декорации.

— Дядя Володя сказал — утром решим, что делать, — нарушила молчание Лена, неуверенно глядя на Турецкого.

— А если все-таки придут? Вы же в первую очередь пострадаете. Я не могу этого допустить.

— Да бросьте, — хмыкнула Лена. — В первый раз, что ли? Отобъемся!

Она села на одеяло, поджала ноги и натянула подол платьица на колени, уютно обхватив их руками.

— Вон когда дядя Володя начальником отделения был — и не такое случалось. Один раз даже хату подпалили. И ничего…Мы быстренько огонь погасили, дядя Володя пострелял вокруг, на том дело и кончилось.

— Кто подпалил? Казаки?

— Нет, тогда еще здешние парни в казаки не подались. Просто рэкетом занимались. Дядя Володя их ловил, ловил…Ну и ничего не получалось. Зажимали его сильно. А потом драка пьяная была с этими из Ворыпаевской…Они все время с нашими конфликтуют. А дядя Володя их всех задержал. А Олежка Бэмби на него пистолет наставил — ну дядя Володя выстрелил, пистолет у него из руки выбил — руку прострелил…Пришлось палец отрезать…

Она с удивлением заметила улыбку на лице Турецкого, но ничего не спросила.

— Вот тогда нас и подпалили. Ну а потом дядя Володя ушел из милиции. Они там всех купили, а его не смогли. Он смелый, честный…

В ее словах прозвучала такая гордость за Володю, что Турецкий понял — выше авторитета, чем ее дядя, для нее не существует.

— С тех пор они его и не любят… — продолжила Лена. — А вы правда Олежку Бэмби не убивали?

— Правда, Леночка, правда.

Лена помолчала, присматриваясь к Турецкому. Наконец решительно спросила:

— А скажите…Там в Москве с вами что-то ужасное случилось? Ну, когда вы убежали оттуда. А про жену придумали, потому что это все тайна? За вами гнался кто-то?

Турецкий нахмурился. Ему совсем не хотелось развивать тему, которая так интересовала Лену. А она, по всей видимости, ждала интересного рассказа и по-детски приоткрыла рот.

— Никто за мной не гнался, — нехотя ответил он. — Никто, кроме собственного самолюбия. Если тебе это понятно.

— Конечно, понятно. — обиделась Лена. — Уязвленное самолюбие может до чего угодно довести человека.

— И у тебя, бедняжки, есть уже такой опыт? — сочувствующе спросил Турецкий.

— Вы не смотрите, что я так молодо выгляжу. Мне уже двадцать два. И кое-какой горький опыт у меня тоже имеется. Я в этой глуши, может, душевные раны залечиваю.

Турецкий с интересом взглянул на нее.

— А чем ты здесь занимаешься, спасительница моя? Речь у тебя развита, как у читающего человека. А когда разговаривала со своим женихом, я подумал, что ты местная.

— Во-первых, Димон мне не жених. Я вам уже говорила, — опять обиделась Лена. — Во-вторых, я преподаю русский в местной школе. Между прочим, закончила Краснодарский пединститут. А в третьих, знаете как говорят — с волками жить, по волчьи выть. Говорю с ними на доступном им языке. Все-таки живу здесь уже два года, подучилась.