Дело было за малым — найти труп пропавшего директора магазина и… И дело можно было считать раскрытым.

— Убийство из ревности! — потирая руки и поглядывая на Лильку, бормотал следователь. — Широко распространенное явление.

— Я не убивала!

— Все так говорят, красавица.

— Но я правда не убивала!

— И это я уже слышал. Как говорил Станиславский: «Не верю!»

Лилька заходилась от бессильной злости и скрежетала зубами. А следователь улыбался, очень довольный ходом дела. Он явно уже предвкушал грядущие лавры за раскрытие преступления.

Следователь Горшков становился героем. Его начальство в лице полковника Измаилова воспылало рвением сделать их отделение примерно-показательным. Это намерение было тоже не бескорыстным, а являлось следствием проводимого по городу соревнования между районными отделениями.

Победитель получал денежный приз, всеобщее признание и две недели внеочередного оплачиваемого отпуска для сотрудников. В разгар лета все сотрудники, и Горшков в том числе, рвались в лидеры из последних сил. И вот теперь у Горшкова все должно получиться! Он вычислил убийцу!

В эту версию Горшков поверил и сам. Да так основательно, что отпускать Лильку не собирался, несмотря на появление в отделении ее отца, вызванного им адвоката и двух подруг подозреваемой, которые клялись и божились, что Лилька никогда бы не стала убивать Семена Семеновича, поскольку его вина перед ней была не так уж велика.

— Они еще не успели стать любовниками! — твердила одна из девиц — высокая и рыжая. — Понимаете? Лильке не за что было ненавидеть Семена Семеновича.

— Моя дочь всегда имела твердые моральные принципы! Я сам их ей внушал! С детства!

— Лилька не стала бы никого убивать, — печалилась вторая подружка — пухленькая и беленькая.

— Вы прекрасно понимаете, что вам нечего предъявить моей клиентке, — талдычил адвокат. — Незаконное проникновение в чужую квартиру — это не повод для задержания. Ведь никакого взлома не было. Дверь квартиры была открыта. Любой мог зайти, чтобы проверить, все ли там в порядке.

Вся эта компания ужасно надоела Горшкову. А между тем время шло. Труп пропавшего директора не находился, несмотря на то что люди Горшкова с собаками прочесали весь лесопарк от его северной границы до южной и обратно. Вскоре нужно было предъявлять задержанной обвинение или отпускать ее домой.

— А как его предъявишь, — бормотал Горшков, отлучаясь покурить из своего кабинета в курилку, — если трупа нету и в помине?

Как говорится, нету тела — нету дела. Эту простую рифму Горшков выучил чуть ли не с пеленок. И отлично понимал, что вскоре ему придется расстаться с подозреваемой, а вместе с ней расстаться и с мечтой о внеочередном отпуске. Думать так было горько. Невыносимо горько. Но Горшков по жизни был оптимистом. И не терял веры в то, что все еще может образоваться.

— Пусть у нас пока что трупа и нет, но где-то он есть. Это факт. И значит, рано или поздно его могут найти. А поэтому девчонку хоть и отпускаем, но глаз с нее не сводим. И продолжаем искать в ее направлении. Опросим соседей, поговорим с другими жильцами дома. Может быть, кто-то что-то и видел. Просто надо этого человека найти и допросить.

Таким образом, к утру следующего дня Лилька была отпущена на свободу. Ее встречал отец, адвокат и Кира с Лесей, которые чувствовали себя причастными к ее беде и ни за что не хотели оставить Лильку наедине с ее проблемами. И хотя все они торжествовали, что подруга оказалась на свободе, но в душе всех точил один и тот же червячок.

И Лилька первой озвучила эту мысль:

— Они меня отпустили, но зуб даю, они с меня не слезут. Будут искать Сеню.