— Ясон, иди отсюда, — попросила богиня. — Не видишь, мы устали, пока ты по чужим опочивальням ходил.

По женским, хотел я добавить, но не стал. Если от нашего предводителя за версту несет женским телом и приторным парфюмом, можно не разъяснять. Кстати, в моем мире так густо душились лишь девочки-тинейджеры, да и то, лет до пятнадцати. Те, кто постарше, уже начинали осознавать чувство меры и не лили на себя по полфлакона дешевых духов.

— Саймон, ну имей же ты совесть… — спросил наш капитан шепотом, в котором слышалось отчаяние. — Стоило мне задержаться, как все пошло насмарку… Корабль-то воды набрал, как вытягивать станем?

Ясон в отчаянии? Ну и ну. Он же всегда спокоен, аки северная скала.

Я не успел и слова вставить, как ответила моя жена:

— Ясон, что тебе надо? Народ проснется — сам обо всем и спросишь. А уж про совесть тебе лучше помолчать. Ты вообще помнишь, что вчера было? Сколько нас на борту осталось, сколько ушло? И вообще — кто сказал, чтобы «Арго» пока на плаву был? Явился ни свет, ни заря, раскомандовался. Решил в большого начальника поиграть?

Для вескости фразы, супруге следовало бы добавить — «Зевс долбаный», но она про такие высказывания не слышала, а я не стал подсказывать. Все-таки, не стоит дочке поминать имя своего папки всуе.

— Не знаю, что тут вчера у вас было, но за четыре-то дня могли и без капитана догадаться, что нужно «Арго» вытащить.

— За сколько? — опешила Артемида.

Я тоже удивился, а Гилас, делавший вид, что спит, подскочил и принялся яростно чесать ухо.

— Ясон, а тебя по голове не стучали? — спросила богиня с жалостью. — Может, вошел в чужую опочивальню, а там муж ревнивый с палицей? Или по дороге о камень брякнулся?

— Аталанта, это ты о чем? — вытаращился Ясон.

Вот теперь уже настал черед отвечать мне, вместо супруги:

— Она о том, что на пир ты вчера ушел, как и прочие, а вернулся под утро. А что, для тебя целых четыре дня прошло?

— Как вчера?

У Ясона уже не только глазенки вытаращились, но и челюсть отпала.

М-да, дорогой предводитель. Крепко же тебя зацепило. Правда, никогда не слыхал про такое, что одна ночь в спальне смазливой девицы (а к иной бы Ясон не пошел), показалась равной четырем дням. Вот, про другое, когда несколько дней сливаются в один, прекрасно знаю. Начинаешь провожать Старый год, встречаешь Новый, а потом просыпаешься второго января и пытаешься вспомнить — а куда первое подевалось? Все-таки, оставалась у меня смутная надежда, что женщина, с которой Ясон уединился, все-таки не Медея. Конечно, Медея — волшебница, но не помню, чтобы она умела договариваться с временем. В кресле зубного врача время тоже тянется медленно. Но не настолько же. Что-то тут не то.

Разумеется, свое предположение высказал и паршивец.

— Ясон, а кто же тебе ночь-то так растянул? Неужели дочка Аэта? — полюбопытствовал Гилас. Подмигнув капитану, юнец повернулся к нам с Артемидой и сказал: — А у царя дочка-то ничего. Похуже Аталанты, волосы почернее, но все равно, красивая. Жаль только, что уже замужем.