В том, что на Привозе появились купюры, за пользу которых англичане вряд ли бы догадались без помощи пионера Печкина, нет ничего удивительного. Во всяком случае старожилы утверждают: джинсы здесь торговали задолго до того, как старик Ливайс ожесточенно хлопнул себя кулаком по лбу и схватился за лекало. Однако менты заловили юного собирателя вовсе не потому, как он торговал излишками из своего обменного нумизматического фонда, а совсем по другому поводу.

Нет, Юрик не был жадным и хорошо усвоил с детства золотого одесского правила: не жри в одиночку — быстро подавишься. Когда зрелый пионер в виде благодарности подарил дяде милиционеру одну купюру, стоившую больших советских денег, тот с ходу убедился — на ней нет наклеенных нулей.

Пионер Печкин поведал менту, смотрящему сквозь служебные пальцы на его увлечение, что это особо дорогая деньга — сто аргентинских австралов. Они, согласно каталогу на папиросной бумаге, стоят двух других денег с самым тайно любимым одесситами портретом. Тем самым, рядом с которым, только ша, не проканывает даже сторублевый вождь Ленин, обеспеченный, согласно надписи на купюре, всеми бриллиантовыми активами Страны Советов вместе с ее железными дорогами. В общем, сто аргентинских австралов — можно спокойно менять на, минимум, два портрета Франклина и по-быстрому ховать их в нычке основных фондов личной коллекции.

Буквально через пару дней менту приспичило расстаться с такой ценной купюрой. Может, ему до стакана семечек не хватало или воды газированной захотелось и при этом почему-то заплатить, кто сейчас помнит. Короче, гнусные привозные спекулянты нумизматикой оборзели до того, что не захотели менять паршивые доллары на такие хорошие австралы. Хотя Юра Печкин ни разу не обманул дядю милиционера, он отчего-то взъелся на мальчика. А чем ему ребенок виноват, если эти австралы таки да редкие деньги, тем более, что они давным-давно вышли из денежного оборота в далекой Аргентине, нехай при жизни считались такой же надежной валютой, как наш советский рубль.

Короче говоря, после всего мент сделал вид, что в упор не узнает юного нумизмата Печкина, а его кореша при погонах стали устраивать две большие разницы между их Привозом и пионерским увлечением. Кроме того, судьба пионера стала грозным предупреждением ломщикам, кукольникам и прочим труженикам, таскавшимся на Привоз с таким воодушевлением, какое бывало только на плакатных мордах передовиков пятилетки.

Таким образом пионер Печкин получил самый важный жизненный урок: жульничают все, а отвечают нерасторопные единицы. И с тех самых пор, как участковый Василина стал обходить дом Печкина десятой дорогой. Юра же сумел доказать — он наблатыкался делать правильные выводы даже из того, чему учат в школе.

Глава вторая

Одним погожим днем, когда оправившиеся от зимы птички начали регулярно радоваться на головы прохожих, в вестибюль гостиницы «Планета» четким строевым шагом вошел молодой человек. От него во все стороны веяло уверенностью в себе, причем до такой степени, что администратор, до которой подгреб незнакомец, сразу усекла необыкновенную ауру, окутывающую сотрудников чересчур коммерческих структур или госбезопасности.

— Какой номер занимает генерал Варламов? — небрежно спросил молодой человек, и администратор мгновенно поняла — коммерческими структурами тут и не пахнет.