Лицо пожилого американца стало таким же серым, как гранит, на который он опирался. На секунду Джим прикрыл глаза, но потом открыл их снова.

— Я надеялся начать новую жизнь с Ким Ланг. Но чтобы в пятьдесят соревноваться с двадцатилетними, приходится очень дорого платить.

На небе теперь не было ни облачка, и солнце палило немилосердно. По лицу Джима Стэнфорда струился пот, в уголках губ мешавшийся с кровью.

Его руки нервно двигались. Он тихо сказал:

— Окажите мне последнюю услугу, Малко. Похороните меня здесь. Место есть, никто не придет сюда меня искать. Мне всегда нравился этот уголок. И никто ничего не узнает.

Малко присел рядом. Взгляд Джима стекленел.

— Я обещаю, — произнес Малко.

У него перехватило горло.

Джим хотел поблагодарить, но смог выдавить из себя только хрип. Он сжал руку Малко, и его глаза закатились. Пальцы в последний раз судорожно сжались. Его сердце забилось с перебоями и тут же остановилось. Тело скользнуло в сторону, и Джим застыл, раскинув руки.

Малко поднялся, отряхнулся и не спеша подошел к Тепен. Он испытывал сейчас лишь бесконечную печаль. Таец шел следом за ним. Он тоже пригодился, когда они вдвоем ворочали тяжелые гранитные плиты, вросшие во влажную землю. Малко положил тело Джима Стэнфорда в тени, но вокруг него уже кружились мухи. Тепен стояла в нескольких шагах, среди диких орхидей. Она то и дело всхлипывала. Наконец им удалось расчистить достаточную дыру, чтобы можно было протиснуть туда труп. Малко бросил прощальный взгляд на старого друга и столкнул его тело в яму.

Они управились за десять минут. Камень поставили на место. Ничто не могло привлечь внимания посторонних. Малко бросил в яму пистолет Джима. Какое-то время он стоял, глядя на крест и запечатлевая в памяти надпись: «Ральф Кейт, капитан, 31 королевский бронетанковый корпус, 7 июня 1945 г.».

Он оставлял Джима Стэнфорда в достойной компании.

На огромном кладбище царил мир. Через несколько дней наступало Рождество. Бесснежное Рождество при температуре тридцать пять градусов в тени.

Малко обнял почти лишившуюся чувств Тепен. Таец проворно работал веслом, пока они пересекали реку в обратном направлении. Всю обратную дорогу голова лежавшей в горячке Тепен покоилась на коленях Малко. Когда они уже подъезжали к Бангкоку, она прошептала:

— Прости меня. Я знаю, ты хотел спасти Джима Стэнфорда.

Малко погладил ее волосы.

— Ничего. Ему, наверно, лучше там, где он сейчас.

Грузовичок остановился перед зданием на улице Пленчитр.

Малко вылез, оставив девушку на сиденье. Таец по-прежнему сидел за рулем. Уже выйдя, Малко взял руку Тепен и поцеловал кончики пальцев.

— Прощай, Тепен, — сказал он и ушел, не дожидаясь ответа.

Он сел в первое попавшееся такси.

Затрещал громкоговоритель.

— Пассажиров рейса 972 скандинавской авиакомпании приглашают на посадку к выходу номер три.

Малко уже вставал, когда пожилой таец в хлопчатобумажном саронге подошел к нему с небольшим свертком в руках. Ничего не говоря, он сунул Малко сверток и удалился. Малко развернул бумагу лишь четверть часа спустя, удобно устроившись в салоне самолета. Он еле сдержал возглас восхищения. В свертке был великолепный Будда из золотого слитка высотой в двадцать сантиметров. Превосходно выполненный. В свертке лежала записка от мадам Стэнфорд с одним-единственным словом: «Спасибо».