Ильин сам не заметил, как его сморил сон. Очевидно, уже в полусне — впрочем, как обычно — он погасил свет и забрался на спальное место своей крохотной каюты. Где и проспал ровно до 9 утра, когда ему на лицо вдруг выплеснули кружку ледяной воды.

— Колотить меня тапком! — проорал Ильин, вскакивая и больно ударяясь лбом о верхнюю переборку.

Он ожидал увидеть Рябко или какого-нибудь придурка-шутника с набережной, но перед ним с издевательской ухмылкой стояли Сева и Марат.

— Поднимай задницу, мучачо, — провозгласил Сева. — У Якоря базар к тебе есть.

— У меня все записано, — вальяжно повторил Якорь.

— Даже не сомневаюсь. Честно.

— Ты должен мне кучу бабла.

— Я помню, Якорь. И я все верну.

— Когда?

Его звали Евгений Фролов. Кличку Якорь он придумал себе сам — это одновременно и связано с морем, и солидно звучит. Ведь якорь — это что-то тяжелое, массивное, металлическое и одновременно острое, не правда ли?

Когда-то здесь его величали просто Жека. До тех пор, пока в 90-е он не ударился в рэкет. Отсидев свое, попытался стать депутатом. Когда не вышло, решил заняться бизнесом. Вышло кое-как. Сейчас он был владельцем крохотного коктейль-бара «Малибу» на окраине города. Место было выбрано паршивое, само заведение было еще более паршивым, и сюда просто никто не ходил. Но для Якоря «Малибу» был лишь фасадом. Якорь приторговывал оружием — осторожно, чтобы не попасться — и промышлял скупкой краденого. Ему несли свое добро те немногочисленные гопники и воришки, которые ошивались в курортный сезон на набережной, рынках и кафешках вокруг бухты. А еще Якорь был ростовщиком: служба микрокредитования и коллекторская контора в одном флаконе.

Именно у Якоря в свое время Ильин позаимствовал определенную сумму на снаряжение для лодки, которое должно было принести ему баснословные богатства за счет туристов. Но богатств не было. Заработанных в сезон денег едва хватало, чтобы влачить очень скудное, почти аскетическое существование до сезона следующего.

Деньги выдавал сам Якорь, под нехилый процент. Долги выбивали двое его подручных, которых Ильин и Рябко величали Чуком и Геком. Сева — тощий прощелыга, прикрывавший свои жидкие плешивые волосенки кокетливой шляпкой. Марат — типичная горилла, здоровенная и тупая. Сейчас они стояли здесь же, в пустынном «Малибу», за спиной Ильина. А Якорь восседал у стойки, обливаясь потом, но не снимая свой дорогой пиджак, который был призван подчеркнуть его статус.

— Даже не знаю, что сказать, — признался Ильин. — Как только, так сразу. Я же не убегу, в самом деле. Я здесь, все время перед твоим носом.

Якорь отмахнулся.

— Сева, сколько бабла он мне должен?

Сева назвал сумму. Сумма была не заоблачной, но и не маленькой.

— Якорь, я все верну, — повторил Ильин. — Ты сам видишь, клиентов сейчас не очень много. Половину перебила школа дайверов, которая открылась около Айи.