Выяснилось, что в Бокуре до сих пор живет наследница сержанта Леона Арьенна, дальняя родственница по имени Луиза Фоке. Вот уже год, с тех пор как родители Луизы разбились насмерть в автокатастрофе, она едва сводила концы с концами, изо всех сил стараясь сохранить заложенную-перезаложенную семейную ферму. Практически все средства девушки уходили на выплату процентов по закладным.

— Как она к этому отнесется? — спросила Реми.

— Сейчас выясним. Так или иначе, но ее жизнь вот-вот изменится.

Они выбрались из машины и зашагали по дорожке к входу. Реми дернула за кожаный шнурок, звякнул колокольчик. Вскоре дверь открылась, и на пороге их встретила миниатюрная женщина со светло-каштановыми волосами и вздернутым носиком.

Реми представила их с Сэмом и спросила, говорит ли Луиза по-английски.

— Да, я говорю по-английски.

— Можно зайти? У нас есть информация о вашей семье, а точнее, о Леоне Пелетье, вашем предке. Вам знакомо это имя?

— Вероятно. Отец как-то показывал фамильное генеалогическое древо. Заходите, прошу вас.

Они прошли на кухню, оформленную в типичном для провинциальной Франции стиле: покрытые желтой штукатуркой стены, обеденный стол из лакированного дуба и серовато-зеленый буфет с несколькими предметами китайской керамики. Окна украшали хлопчатобумажные занавески в веселую оранжевую клетку.

Луиза поставила чайник, и они сели за стол.

— Вы очень хорошо говорите по-английски, — заметила Реми.

— Я изучала американскую литературу в Амьене. Пришлось бросить. Из-за… семейных проблем.

— Мы в курсе, — ответил Сэм. — Жалко, конечно.

Луиза кивнула и выдавила улыбку.

— Вы говорили, у вас есть информация о моей семье.

Сэм и Реми по очереди в общих чертах изложили свою теорию относительно Пелетье, утраченной коллекции и связи бутылок с сифносскими кариатидами. Реми достала из сумочки полдюжины газетных вырезок и подтолкнула их через стол к Луизе, и та пробежала взглядом статьи.

— Я об этом читала, — сказала она. — Так значит, это вы помогли отыскать бутылки?

Сэм кивнул.

— Поверить не могу. Я даже не догадывалась. Ни мама, ни отец никогда ничего не говорили.

— Наверняка они не знали. Помимо самого Наполеона и Лорана только Пелетье был в курсе, и он хранил молчание до самой смерти. И даже тогда не рассказал всего.

— Ему не поверили.

— Кое-кто все же поверил, — с улыбкой сказала Реми.

Луиза ненадолго умолкла, затем изумленно покачала головой.

— Что ж, спасибо за рассказ. Приятно сознавать, что кто-то из членов твоей семьи совершил нечто важное. Поступок моего предка выглядит странным, конечно, но от этого он не становится менее важным.

Сэм и Реми переглянулись.

— Наверное, мы не совсем точно объяснили цель нашего визита, — сказал Сэм. — Дело в том, что далеко не все бутылки были найдены…

Луиза заморгала.

— И вы думаете, что… здесь?..

Сэм достал смартфон и вывел на экран изображение цикады.

— Вы видели где-нибудь в доме похожий символ?

Вместо ответа Луиза встала и подошла к раковине, над которой на крючках была развешана домашняя утварь. Сняв с крючка небольшую пассеровочную сковороду, она поставила ее на стол перед Сэмом. Ручка выглядела как дюймовый стальной цилиндрик. На конце красовался штамп в виде цикады. Штамп один в один повторял тот, другой, из склепа Лорана.

— Отец нашел это на чердаке несколько лет назад, — объяснила Луиза. — Он не знал, для чего оно, и прикрепил к сковороде вместо ручки.