– А может, мы, это, пособим? – без особой уверенности пробормотал лесовик.

– Раньше пособлять надо было, – строго произнёс Илья. – И не нам, а тому, с мотыгой. Глядишь, не пришлось бы под татями ходить.

– А под вами лучше, что ли? – пробормотал смерд, когда Илья уже вышел за ворота. Надеялся, что не услышит.

Но Илья услышал, развернулся.

– Под нами – лучше, – сказал он твёрдо.

В осаде

А разбойнички, видать, секреты и караулы русов определили загодя. И перехитрили: пустили открыто только троих – отвлечь. Трое – это немного. Их останавливать не стали. Да вот за тремя явными просочилось ещё десятка два, оставшихся незамеченными. А это уже для секретов моровских совсем стыдно.

В общем, только сели Илья со товарищи завтракать, а тут откуда ни возьмись – целая прорва жаждущих отправить их за Кромку.

Хорошо, что Илья к угрозе нашествия Соловичей отнёсся не в пример серьёзнее Свена, который, услыхав новость, только фыркнул, но Илью всё же послушался: бронь вздел, как и все.

Завтракали княжич с Возгарем и Гудмундом как ни в чём не бывало, хоть и в броне. Четвёртой с ними была Жерка. Со связанными на всякий случай ножками, но допущенной к общей трапезе, во время которой Илья намеревался склонить её к нужному разговору.

А вот Миловид трапезничал отдельно, на вершине священного, увешанного дарами дуба.

Вот с него-то отрок моровский и затрещал сорокой, упреждая своих о том, что враги близко и их много.

Вовремя поспел.

Забор вокруг общинной избы годный: высокий, крепкий. За таким и оборониться можно…

Но не втроём против нескольких десятков. Слишком длинный.

Так что, когда во двор общинной избы полетели стрелы, Илья, Возгарь и Гудмунд уже домчались до дома и дождь из стрел всего на миг, но опередили.

Общинная изба просторна и для обороны неудобна. Двери большие и слабые. Два окна без ставен, а главное – крыша из коры и соломы. Пары стрел довольно, чтоб полыхнуло. Долго не продержаться. Однако Илья надеялся: долго и не потребуется.

Сорвал рог с пояса, дохнул в него дважды, долго и коротко: «Враг у ворот!» Затем ещё трижды: «Все ко мне!»

И метнулся к окну, натягивая лук…

Выстрелить не успел – только пригнуться, потому что в окно, опережая, влетел целый рой стрел. И ещё один – во второе окно. Били, судя по полёту стрел, с забора.

– Гудмунд, к выходу! Дверью прикройся! – крикнул Илья по-нурмански, а сам встал за опорным столбом. Так, чтобы из окон не видно, а вход – как на ладони.

Отметил: Возгарь тоже хорошо схоронился: за печью.

Теперь следующий удар – за лесовиками. Хватит ли у них наглости самим в избу лезть, или осторожность проявят: подпалят крышу и подождут, пока русы наружу не полезут.

Или вообще дёру дадут, потому что сигнал Ильи наверняка слышали и то, что подмога вот-вот поспеет, уж точно сообразили.

Лесовики повели себя храбро: мощный удар в дверь…

Которая распахнулась легко и настежь.

Потому что не заперта.

Для разбойников сие оказалось неожиданностью: четвёрка, державшая таран-бревно, так с разгону и влетела внутрь вместе с бревном, которое они не сообразили бросить.

Двоих тут же положил Гудмунд: сунул копьём прямо из-за дверей. Двух других надел на стрелы Возгарь. Одного – в грудь, второго, более шустрого, – в спину.

Илья стрелять не стал. Ждал.

Дождался густого залпа в открытую дверь. Часть его приняла на себя печь, часть – брёвна стен.

Затем новая атака. Разбойники решили использовать воз, стоявший во дворе. Подкатили его к дверям, и пока часть лупила поверх бортов, не давая Возгарю высунуться из-за печи, другие гуртом полезли под днищем в избу.