Вот так и мы доверились вехам и только ближе к полудню заметили, что они уводят нас от нужного направления в сторону. Мы не знали, когда и где это произошло, и уже не могли вернуться назад, так как сил на обратную дорогу у нас не оставалось. А теперь Сэм лежал на песке, я сидел рядом, и мы чувствовали себя мертвыми. Спасти нас могла только счастливая случайность.

Неожиданно прямо над моей головой раздался хриплый и пронзительный клекот. Я медленно и с трудом поднял глаза вверх и увидел стервятника, видимо только что взмывшего в небо и теперь кружившего над нами. Птица была права, считая нас своей верной добычей.

Однако кто вспугнул стервятника? Неужели где-то рядом сидел бескрылый собрат хищной птицы и, сжимая ружье, с нетерпением ждал, когда мы испустим дух? Я знал, что воздушные и сухопутные стервятники обычно появляются вместе, поэтому начал осматриваться в надежде обнаружить следы.

Из-за зноя, слепящего солнца и слабости кровь прилила к глазам, их жгло, и казалось, что я вот-вот ослепну. Все-таки мне удалось заметить в тысяче шагов от нас несколько точек, которые не могли быть камнями или кактусами. Взяв штуцер, я оперся на него и заковылял в том направлении.

Не прошел я и полпути, как уже различил трех койотов и небольшую стаю стервятников, сидящих на песке. Эти хищники никогда не нападают на живую добычу: безусловно, где-то там лежал живой еще человек, иначе кровавая трапеза была бы уже в разгаре.

При виде койотов у меня в душе родилась надежда, очень слабая и призрачная, основанная только на том, что эти животные не могут долго обходиться без воды и не заходят далеко в безводные пустыни. Но все же первым делом следовало проверить, что за добычу они караулили. И вдруг меня осенила мысль.

Если мы приговорены к смерти от жажды и если нет воды, то почему не напиться крови? Неужели кровь койота не вернет нам силы? Я вскинул штуцер и прицелился, но руки мои дрожали, и ствол плясал, как сухой лист в непогоду. Пришлось сесть на землю, опереть руки о колени, и только после этого я сумел выстрелить.

Я выпустил две пули, и два койота упали на песок. Забыв о слабости, я побежал к ним. Одному из них я прострелил голову, второму пуля перебила передние лапы, и он, воя от боли, катался по земле. Мне до сих пор стыдно за такой неудачный выстрел, и единственным оправданием мне служит то, что я почти умирал от жажды.

Достав нож, я взрезал убитому койоту вену на шее и припал к ней. От животного несло падалью, грязная шерсть набивалась мне в рот, но я жадно глотал кровь, и она казалась мне божественным напитком. Силы быстро возвращались ко мне. Вытащив из кармана кожаную фляжку, я наполнил ее кровью и подошел к человеку, лежащему рядом без сознания. Это был негр. Стоило мне взглянуть в его черное, посеревшее от близости смерти лицо, как рука моя дрогнула, и я еле удержал фляжку.

— Боб! — позвал я.

Услышав меня, негр с трудом поднял веки.

— Воды! — простонал он.

Я опустился на колени рядом с ним, приподнял его голову и приложил фляжку к губам.

— Пей!

Негр разжал зубы, но глотать не мог, горло его свела судорога, и мне пришлось изрядно повозиться, пока не удалось влить в него ужасное, но живительное питье.

Теперь необходимо было вернуться к Сэму. Я снова нацедил фляжку из убитого животного, оставив раненого ждать своей очереди.

Маленький вестмен лежал на земле в полном оцепенении.

— Пейте, Сэм, — сказал я, протягивая ему фляжку.

— Пить? — встрепенулся он, схватил обеими руками фляжку и залпом осушил ее.

— Кровь! Когда-то я думал, что это противно, но теперь вижу, что нет напитка лучше.

Тем временем вернулся третий койот и, несмотря на то, что негр пришел в себя и уже сидел, набросился на своего мертвого собрата. Пришлось снова зарядить ружье, подойти поближе и пристрелить его.