Когда Рен показался в дверях, она повернулась к нему, чувствуя все то же сладкое томление, что и всегда.

Он был очень красив: высокий, мужественный, черные волосы и брови подчеркивали голубизну глаз и твердость скул. Она обожала этот нежный взгляд, который он берег только для нее, обожала его изогнутый в полуулыбке рот, когда глаза оглядывали ее тело. Рен молча наклонился и коснулся губами ее шеи, а потом нежной кожи за ухом.

— Я скучал по тебе, — прошептал он. — Не надо было тебя отпускать.

— Но ты ведь хотел, чтобы я приготовилась к твоему приходу, — ответила Илейн. — Но я и не представляла, как трудно будет расстегнуть платье… и как быстро ты придешь.

Он усмехнулся, белые зубы вспыхнули на смуглом лице.

— Тогда я, действительно, счастливый. Ты оставляешь мне мою любимую работу. Это бесценный дар: обожаю распаковывать драгоценности.

Он повернул ее к себе спиной, чтобы расстегнуть застежку колье.

— Как вам, миссис Дэниэлс, положение простой жены бизнесмена после роли герцогини?

Он снял драгоценности с шеи жены и положил в атласную коробочку. От прикосновения его пальцев Илейн снова задрожала.

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

— Это чудеснее, чем мои самые смелые мечты.

Она встала со стульчика и повернулась к мужу лицом, положив руки ему на плечи и обвивая его шею и добавила:

— Я самая счастливая женщина в мире. Рен наклонился и коснулся ее губ, сначала нежно, показывая свою любовь, а потом — подчиняясь нарастающему возбуждению — властно и требовательно. Она растворила губы, открывая вход его языку, и он начал свою изысканную медленную пытку. Илейн ощутила на языке терпкий вкус бренди. Она тихо, едва заметно вздохнула, ожидая большего, и Рен осторожно отстранился.

— Мне надо бы закончить свою работу, иначе твое платье, в конце концов, превратится в лохмотья.

Он снова поцеловал ее, на этот раз быстро, потом снова повернул и продолжил трудиться над пуговицами у нее на спине. Илейн нетерпеливо вздрагивала, стремясь скорее освободиться от обременительной теперь одежды, мешавшей этим умелым рукам ласкать ее тело.

— Стой спокойно! — скомандовал Рен. — Если вы будете так извиваться, вашему мужу, миссис Дэниэлс, придется любить вас прямо в одежде.

Илейн подняла блестящую темную бровь и соблазнительно улыбнулась, вдруг заинтересовавшись такой перспективой. С тех пор как они шесть дней назад поженились, они не переставали заниматься любовью. Их безумная радость от близости друг друга постоянно и настойчиво требовала выражения. И уж раз их союз был разрешен Богом и законом, они не могли разлучаться больше, чем на несколько часов.

Сначала он взял ее осторожно, помня о синяках и ушибах. Он обнимал ее, любил, нашептывал ласковые слова.

Теперь же оба, как разыгравшиеся дети, стремились к большему.

Рен расстегнул ее шелковое платье цвета сиены и стащил тонкую ткань с атласных плеч, стараясь изо всех сил унять дрожь в руках. Илейн всегда так сильно возбуждала его, что каждый раз, когда он видел ее безукоризненную кожу, ему казалось, что это впервые.

Он вынул шпильки из ее прически, и темная копна блестящих волос упала на полуобнаженную спину. Он любил ее волосы, их шелковистый отлив, и ему всегда хотелось их погладить. Рен поднял тяжелые пряди и поцеловал Илейн в обнаженную шею, а потом прижал спиной к своей груди, обхватив руками талию и прикасаясь лицом к нежной щеке.

— Я люблю тебя, — прошептал он. Он чувствовал, что Илейн улыбается.

— Я тоже тебя люблю.

Он провел руками по ее телу, коснулся тяжести ее грудей, все еще скрытых под тонкой сорочкой. Вершины напрягшихся сосков царапали его ладонь даже через ткань.