Она распахнула дверь, едва Род прикоснулся к звонку. Ее приветствие было целиком позаимствовано из кинофильма, с успехом демонстрировавшегося в местном кинотеатре.

– Мистер Айронсайдс, мы так польщены вашим визитом.

Когда Род вошел в заставленную мебелью гостиную, Джонни поднял голову, но не встал со стула.

– Привет, Джонни, я пришел сказать, что мне очень жаль, что так получилось с Дэйви…

– Хватит пороть чушь, Оловянные Ребра, – оборвал его Джонни Деланж.

– Джонни, – воскликнула Хетти, – нельзя так разговаривать с мистером Айронсайдсом. – Она повернулась к Роду и положила руку ему на плечо. – Вы должны извинить его, мистер Айронсайдс. Он пьян.

– Уходи! – рявкнул на нее Джонни. – Выметайся на кухню и не показывайся оттуда.

– Джонни!

– Выметайся! – Джонни привстал со стула.

Хетти убежала.

Джонни, покачиваясь, прошел к стеклянному бару, занимавшему целый угол комнаты. Налил виски в два стакана и передал один Роду.

– Счастливого пути на небеса моему брату, – сказал он.

– За Дэйви Деланжа, одного из лучших горняков в Китченервилле, – сказал Род и выпил виски залпом.

– Лучшего, – поправил его Джонни, выпил и, наклонившись, заговорил Роду прямо в лицо: – Ты пришел узнать, продолжу я твой поганый тоннель или сдамся. Дэйви ничего для тебя не значил. Я ничего для тебя не значу. Тебя волнует только одно – этот поганый тоннель. – Он наполнил свой стакан. – Так вот, друг, выслушай меня, и внимательно. Джонни Деланж никогда не сдается. Тоннель сожрал моего брата, но я добью его, так что не волнуйся. Поезжай домой и спи, потому что Джонни Деланж завтра утром заступит на смену и будет крошить скалу.

Шофер в униформе отошел от машины, предоставив двоим пассажирам возможность поговорить наедине. Они сидели на заднем сиденье, накрыв колени пледом из ангорской шерсти. На раскладном столике перед ними стояли термос с кофе, тончайшие фарфоровые чашечки и тарелка с бутербродами с ветчиной.

Толстяк постоянно жевал, запивая бутерброды кофе. Маленький лысый мужчина, напротив, не ел ничего, только нервно попыхивал сигаретой и разглядывал сквозь стекло лошадей. Конюхи водили лошадей в попонах по кругу, жокеи, в каскетках и трикотажных рубашках поло, внимательно слушали тренера. У всех в руках были плетки. Тренер что-то возбужденно говорил, глубоко засунув руки в карманы пальто.

– Обслуживание было превосходным, – сказал вдруг лысый. – Особенно мне понравилась остановка в Рио. Я там никогда раньше не был.

Толстяк хмыкнул. Им не следовало посылать сюда своего агента. Это было проявлением подозрительности, недоверия, к тому же этот визит мог серьезно осложнить его операции на рынке.

Совещание тренера с жокеями закончилось. Низкорослые наездники пошли к своим лошадям, тренер направился к «роллс-ройсу».

– Доброе утро, сэр, – поздоровался он через окно. Толстяк снова хмыкнул. – Я решил, будет лучше, если он пройдет полную дистанцию. Эмералд Айл установит темп на первых пяти кругах, затем Патер Ностер сменит ее, а на финише его подгонит Тайгер Шарк.

– Отлично.

– Быть может, вы хотите засечь время. – Тренер протянул секундомер.

К толстяку, похоже, вернулись обычные обходительность и вежливость.

– Спасибо, Генри. – Он улыбнулся. – Выглядит он совсем неплохо.

Тренеру понравился такой тон.