— Ты что же, боишься, что я проболтаюсь?

— Да нет. Я боюсь, что ты не решишься на его осуществление. Твоя совесть слишком нежная, моя же совсем не такая.

— Не бойся. По дружбе к тебе я заставлю замолчать свою совесть. Открой же мне свое сердце.

— Ну, тогда вот что, друг мой. Давай разорвем твои связи с Порчиа, а в качестве его тайного агента представим Монтестрюка.

— Каким же образом?

— Кое-кто сможет тайно пробраться к нему в комнату.

— Например, я, скромно заметил Карпилло.

— После этого посещения у Монтестрюка в кармане окажется ряд писем от Порчиа, опасных для владельца кармана.

— Это очень просто сделать. — И Карпилло даже облизнулся от предвкушения своей подлости.

— Но надо ещё несколько писем разложить по шкафам в спальне Монтестрюка. Кроме того, надо его впутать в какое-нибудь дельце, которое привело бы его в стены аббатства, куда, на наше счастье, удалилась герцогиня де Лавальер.

— Браво! — воскликнул Карпилло. — Завязывается интрига. И тогда пропал граф де Шарполь.

— Ты понял, — подхватил шевалье, — поднять глаза на фаворитку! … Да такое преступление не простит ни один король, а уж Людовик XIY в особенности.

— Так-то оно так, — произнес Шиврю, — но как же нам удастся толкнуть Монтестрюка на такие действия?

— Да кому же нужно, чтобы совершил его в действительности? Важно только, чтобы король подозревал. А графиня де Монлюсон в том же аббатстве, что и де Лавальер. Это такое счастье! Грех им не воспользоваться. Влюбленные любят писать друг другу записки. Одна из них теряется и попадает к королю. Он ревнив и легко поверит, что она написана совсем другой… Нет, ты будешь герцогом, Сезар.

— И этот герцог сделает для тебя все, шевалье.

— Я прошу у судьбы сделать меня принцем хоть на несколько часов, — ответил Лудеак, день и ночь мечтавший о Леоноре.

— В самом деле, ты так любишь принцессу?

— Это не любовь, это бешенство, ответил мрачно шевалье.

— Ты полагаешь, бешенство приятней?

— …Уже потому, что сильнее. И всеобъемлюще. Во всеобщую же любовь я не верю.

— Это не по-христиански.

— Зато вернее.

— Но, может быть, несправедливее…

— Так ты собираешься на амвон? Или на герцогство?

— Да, да, — забормотал Шиврю. — Просто я…

— Просто ты забываешь, чего хочешь. Мне же приходится ещё исполнять и эту обязанность — напоминать тебе, что тебе надо.

Шиврю почти искренне поблагодарил приятеля, и они расстались.

Пока Югэ ожидал в гостинице «Три голубя» вестей от Орфизы, графиня Суассон проводила в жизнь свои планы. Она прилагала все силы к тому, чтобы баронессу фон Штейнфельд приглашали как можно чаще на балы и праздники при дворе. Улыбки и довольный вид короля свидетельствовали о том, что она верно чувствовала, какие желания обуревали его величество.

Однажды вечером на партии у королевы распространился слух, что юная баронесса будет участвовать в танце с самим королем. И действительно, король при её появлении поднялся с места, пошел к ней навстречу, подал руку и торжественно проводил на её место.

— Слава Богу, я подхожу к концу дела, — прошептала графиня Суассон.

В тот же вечер Карпилло успел, никем не замеченный, пробраться через окно в гостиничную комнату Югэ.