– И каковы же будут последствия?

– Он не сказал, – покачал головой Шадрак. – Обещал разговор назавтра.

– Со всех сторон обступили, – тихо проговорил Блай. Шадрак вопросительно посмотрел на него, и премьер добавил: – Я как раз рассказывал Майлзу, о чем сегодня сообщил мне Лоранж. Пока Бродгёрдл пытается расторгнуть договора, заключенные с Индейскими территориями, Объединенные Индии грозят устроить эмбарго, если не откроем границы…

Шадрак испустил вздох:

– Такое эмбарго нас попросту разорит. Индии – это же половина нашей торговли! В Бостоне голод начнется…

– Именно так. Нужно любой ценой это остановить! – Блай положил руку Шадраку на плечо. – Впрочем, хватит тебе забот на один вечер! Отдохни пока. Завтра все обсудим.

Шадрак поднялся.

– Спасибо тебе, Сирил. Только, боюсь, ночь будет бессонной… А еще, – добавил он, – нам, кроме этого, нужно кое-что обсудить. Я говорю о Вещих!

Майлз покачал головой:

– Я ему рассказал, пока сидели внизу. В этом году мне не удалось их отследить.

Премьер-министр невесело вздохнул:

– Бедная Златопрут… Боюсь, друзья мои, она так и умрет у нас на руках!

– Жаль, что я вас подвел, – с искренним сожалением проговорил Майлз. – Я был уверен, что вскорости их найду. Правду сказать, присутствие Тео слегка сдерживало меня… хотя так и этак я должен был возвращаться. Мой лучший информатор сообщил, что Вещие удалились в Доисторические Снега, а значит требовалась совершенно по-иному организованная экспедиция…

Шадрак спросил его:

– Так ты на север собрался?

– И не далее чем к концу текущей недели. В Снега!

– Отлично, – сказал премьер, выходя из кабинета.

Звук его шагов постепенно отдалился.

– Только, боюсь, Златопрут до конца лета не доживет, – донеслось из коридора.

– Уж поверь, – негромко ответил Шадрак. – Мы все это понимаем.

И они с Майлзом покинули кабинет вслед за Блаем. София нахмурилась, сидя возле стены. Потом повернулась к Тео, намереваясь расспросить его про Вещих и Златопрут… и с изумлением обнаружила, что он успел пропасть из чулана.

19 часов 54 минуты

Осенью и в начале зимы, перед тем как Тео уехал с Майлзом к берегам Жуткого моря, они с Софией часто засиживались за разговорами почти до утра. Спальня Тео – четвертая комната на третьем этаже, прежде населенная примерно пятью тысячами разрозненных карт, – была через коридор от Софииной, примыкая к стене, отделявшей дом тридцать четыре от соседнего. Тамошние обитатели почти каждый вечер заводили музыку на своем фонографе Эдисона – дивном изобретении, еще не получившем широкого распространения; по крайней мере, ни у кого из соседей его пока не было. София и Тео слушали эту музыку, иногда – слушали под разговоры, а то и вовсе не слушали, просто болтали. Иногда в поздний час на них нападала такая смешинка, что приходилось затыкать рты подушками из страха побеспокоить Шадрака. По ходу посиделок ребята нередко вспоминали прошлое лето: поезд в Новый Орлеан… плавание с пиратами… поездку в Нохтланд, схватку с Бланкой и ее големами.

София даже не понимала, насколько важны для нее были эти ночные беседы под эдисоновский фонограф, пока Тео не отбыл с Майлзом из города. Она тем более не отдавала себе отчета – пока Тео не исчез из чулана, – что на самом деле рассчитывала завершить этот вечер долгим и долгожданным разговором с лучшим приятелем… и хорошо бы из-за стены звучала приглушенная музыка.