А осенью, зимой и весной, когда экскурсантов гораздо меньше, они в этом покое, в этой тишине учатся — учатся чему-то более существенному, чем понимание искусства, учатся пониманию мира и пониманию человека, учатся пониманию мира человека, пониманию того тайного огня, который сквозит в чертах мужчин и женщин минувших эпох, пониманию красоты и ранимости, которыми во все века отличалась человеческая душа, и нежности к ней, сегодняшней, еще более ранимой и нередко — еще более красивой…

Эти залы — царство детей. И быть может, самый большой подарок А. С. Жигалко Родине — их маленькие и уже большие души, восходящая сила их чувств и мыслей…

Я мог бы подробно рассказать о том, как ежегодно Чайковский отмечает день рождения Александра Семеновича, о том, что решением исполкома горсовета Жигалко стал первым почетным гражданином, и о том, что многие художники и коллекционеры посылают сегодня в дар созданной им галерее картины и рисунки; я мог бы рассказать подробно о большой и ценной библиотеке по изобразительному искусству, которую вдова Жигалко передала Чайковскому; мог бы рассказать о бескорыстии этой семьи, выполняющей и высказанное и невысказанное в последней воле любимого человека с той безупречностью, когда хочется поклониться за неформальное, возвышенное понимание долга и за душевную широту.

Когда в суде разбиралось дело об убийстве Кириллова и шел в кулуарах «тайный аукцион», некто высокий, респектабельный и уже старый выпалил на взлете азартной минуты, что за одну из действительно бесценных и редких вещей может выложить… И с разбегу назвал цифру удивительную, фантастическую. И тогда юный, небрежно и бедно одетый, видно, начинающий коллекционер наивно осведомился: не ослышался ли он, действительно ли располагает респектабельный подобной суммой? «Милый, — рассмеялся тот, — моих денег достанет на пять человеческих жизней, на пять жизней, — голос его надломился, — соответствующих моим желаниям, моим капризам, на пять моих жизней».

Он высказался, потух, удалился, а я подумал: ну зачем ему пять жизней? Зачем нереальных пять жизней, когда достаточно одной, чтобы не умереть никогда?

P. S. Уже закончив очерк, я спохватился, что, увлекшись судьбой коллекции А. С Жигалко, не ответил четко на вопрос моей корреспондентки Л. П. Кучеровой о дальнейшей судьбе коллекции Б. Д. Кириллова. За отсутствием наследников (единственный сын Кириллова, которому тот завещал все, лишался наследства как лицо, участвовавшее в его убийстве, — тем самым наследства лишалась и его семья, — не имели отношений к коллекции и родственники второй жены Кириллова, убитой с ним, ибо ценности были собраны при первой его, покойной жене) — за отсутствием наследников коллекция передается в музеи.

Заключительные строки

Мне хотелось подарить читателю золотое весло — легкое, даже невесомое, как луч солнца, и сильное, как весла уемистых, тяжелых, старинных лодок, на которых некогда переплывали моря…

Огромные духовные богатства человечества рождают и жажду общения с ними, и соблазн духовного потребительства. Золотое весло поможет углубить общение и избежать соблазна.

С ним легче в безбрежности моря, имя которому жизнь человеческого духа.

«Да будем! Да осуществимся! Поймите чувства капли в океане, вбирайте все в себя… щадите коз и их детей на склонах гор… растите, лишь бы не стоять на месте!..»