— А почему бы и нет? — Сарио простер руки к Раймону. — Разве ты никогда не мечтал этого добиться?

Резкие черты лица семинно немного смягчились.

— Я в это верил.

В груди Сарио заклокотал смех и вырвался на волю. Отлегло от сердца — кажется, он понят.

— Ага! Эйха, вот видишь? Мы с тобой не так уж несхожи.

— Но я не поставил перед собой такой задачи. — Снова в голосе Раймона появилась мягкая ирония. — Если бы завтра Бальтран до'Веррада умер, то, может быть… Но он не умрет, разве что от руки убийцы, да и это мало вероятно — народ его любит и в обиду не даст. Нам остается ждать, когда его сын получит власть и назначит нового Верховного иллюстратора, а я к тому времени буду слишком стар.

Сааведра утверждала, что Сарио довольно часто выходит из себя, что люди в первую очередь обращают внимание на гнев, а не на значение его слов. Не без напряжения воли Сарио превозмог злость и вооружился здравым смыслом.

— С детства нам внушают, что мы больше годимся для живописи, чем любой другой род в Тайра-Вирте. Но если у кого-нибудь из нас появится мечта стать Верховным иллюстратором, его обязательно накажут.

— Не за мечту, — сказал Раймон. — За своенравие. За непочтительность. За слишком откровенные сомнения.., опасные сомнения в устоях семьи. За несоблюдение компордотты. За стремление взять судьбу Дара в собственные руки.

— Но ведь это мой Дар…

— Нет, Сарио, это наш Дар. — В голосе Раймона появился холодок.

Все-таки он — иль семинно и действует по поручению Вьехос Фратос.

— Вот за что ты понес наказание. Это не твой Дар, не твоя цель, не твое предназначение, а наши! Рода Грихальва. Мы этого добиваемся ради благополучия семьи, а не ради честолюбия кого-то одного. Сарио, не имеет значения. Одарен ты или нет. У тебя есть долг перед семьей, ты обязан трудиться вместе с ней ради возвращения того, что когда-то было нашим.

— И я этого добьюсь! — вскричал Сарио. — Раймон, не сажай меня на цепь! Дай мне выполнить долг, и я стану первым Грихальвой по правую руку от до'Веррады со времен нерро лингвы!

— Позволить, чтобы ты вырвал бразды из рук законного герцога? Сарио притих. Раймон — человек честный и приятный в общении, из Вьехос Фратос только он и годится для разговора по душам, но сейчас, в этот поразительный момент истины, Сарио увидел перед собой незнакомца. Способного язвить чужое тело посредством картины. Такого же, как и все, скованного своей беспомощностью перед обветшалыми суевериями и обрядами. Не ведающего подлинной силы… Сарио тихо спросил:

— Значит, вы этого боитесь? Что я захочу узурпировать власть герцога?

На лице Раймона пролегли суровые складки. Но голос остался мягким.

— Когда-то мы сами могли стать герцогами. Народ восхвалял Грихальву как своего спасителя, и сделай мы в ту пору иной выбор, наша судьба, наверное, сложилась бы совершенно иначе. Но Верро Грихальва погиб. Заслонил собою Ренайо до'Верраду от тза'абской стрелы и умер на руках герцога.

— И тем самым обрек нас на вечную роль прислуги, — с горечью сказал Сарио.

Раймон, немного помолчав, объяснил:

— Ты самый способный из нас, я еще не встречал Грихальву талантливее тебя. Но и опаснее.

Последнее слово ужалило как оса. Сарио был готов его услышать, но все-таки не ожидал такой боли.

— И ты меня боишься?

— Видишь ли, Сарио, та самая сила, которая побуждает тебя к действиям и питает честолюбие — Луса до'Орро, — способна сломать тебя, переделать до неузнаваемости. Чтобы честолюбие приносило реальную пользу, необходимо им управлять.