Воцарилось долгое молчание. Затем Бельваль тихо произнес:

— Я тоже не знаю точно происхождения этого камня. Он был у меня с самого детства и лежал в коробке вместе с другими малоценными вещами: старыми поломанными кольцами, ключами от часов и старинными печатями. Потом из всего этого я выбрал то, что мне нравилось, и сделал брелок. Это произошло два-три года тому назад. Откуда появился этот камень, я не знаю, знаю только одно, что…

Он внимательно осмотрел половинки камня и продолжал:

— Что когда-то одно из крупных зерен на этих четках упало и раскололось, что одну половинку оставили в четках, а другую отдали кому-то. Ясно и то, что обе половинки лет двадцать назад принадлежали одному человеку…

Наклонившись к Коралии, Патриций тихо и серьезно сказал:

— Вы только что сомневались в правоте моих слов, когда я говорил, что по воле судьбы мы должны соединиться, так как нас непреодолимо влечет друг к другу. Будете ли теперь вы это отрицать? Если все это только случайность, то признайтесь, она крайне странная… А может быть, наши жизни уже когда-то соприкасались в далеком и таинственном прошлом и, встретившись вновь, уже больше не расстанутся… Нас обоих ждет в будущем нечто чудесное, а чтобы предупредить это будущее, я теперь же, когда вам угрожает опасность, предлагаю свою дружбу. Вы заметили, что я более уже не говорю о любви, а только о дружбе… Желаете вы ее?

Она, видимо, так была поражена случившимся, что даже не слышала, что говорил капитан.

— Принимаете? — повторил Бельваль.

— Нет, — возразила Коралия.

— Ну что же… По-видимому, воля судьбы для вас не имеет особого значения, — добродушно произнес он.

Она повторила:

— Мы не должны видеться.

— Пусть. Я полагаюсь всецело на обстоятельства. А до тех пор, клянусь, не буду искать встречи.

— И не предпринимать ничего, чтобы узнать мое имя?

— Ничего, клянусь!

— Прощайте тогда, — сказала она, протягивая ему руку.

На пороге гостиной Коралия обернулась. Патриций неподвижно стоял у камина.

— Прощайте! — повторила она.

Когда за ней закрылась дверь, Бельваль подошел к окну. Коралия шла под деревьями, едва заметная в темноте. Сердце его сжалось.

«Увижу ли я ее когда-нибудь?»

— Да, увижу! — воскликнул он. — Быть может, даже завтра. Разве боги мне не покровительствуют во всем?

Позже, пообедав в ресторане, капитан вернулся в Нейи. Убежище для выздоравливающих располагалось в хорошенькой вилле, выходившей фасадом на бульвар Майо. За ней начинался Булонский лес.

— Я-Бон здесь? — спросил Патриций у сестры милосердия.

— Да, играет в карты со своей пассией.

— Что ж, это его право — любить и быть любимым, — добродушно усмехнулся капитан. — Мне письма есть?

— Нет, только пакет.

— От кого?

— Его принес комиссионер, сказав: «Это для капитана Бельваля». Я отнесла его в вашу комнату.

Капитан поднялся к себе и увидел на столе перевязанный веревкой пакет. В нем оказался ящик, а в ящике лежал ключ, покрытый ржавчиной и крайне оригинальной формы.

— Что бы это могло значить? — воскликнул Бельваль. Решив, что эта какая-нибудь ошибка, которая разъяснится сама по себе, он положил ключ в карман и подошел к окну, намереваясь задернуть шторы.

— На сегодня довольно загадок, — рассудил Патриций. — Теперь спать…

Но в этот момент в темноте ночи за Булонским лесом появился сноп искр. Бельваль вздрогнул. Он вспомнил разговор в ресторане.